Миа: Тьма над Горным краем. Часть 2 (СИ)

Мы зачем-то медлили возле входа в парадную гостиную, даже отошли немного в сторону, чтобы не мешать другим гостям. Словно чего-то ждали.

— Почему мы не входим? — поинтересовалась я. — Ожидаем появления королевы?

— Нет. Ждем того, кто обязан представить вас ее величеству. Вам следует войти вместе с ним и всю официальную часть держаться рядом.

— Но кто же это? — мое любопытство разгоралось. Провести вечер в компании какого-нибудь злодея или старого зануды мне не хотелось. Надеюсь, это принц Дитрик — он приятный человек, и я его знаю, хоть и не особенно близко.

— А вот и он! — графиня указала на кого-то позади меня.

Я стремительно обернулась и встретилась взглядом с глазами цвета стали герцога Оленрадэ.

8. Прием королевы

И нет величия там, где нет простоты, добра и правды. — Л.Н. Толстой «Война и мир»

Винерт дей’Холлиндор подошел к нам под руку с разряженной мачехой. На лице отца застыла приличествующая светскому человеку маска спокойной отстраненности. А вот глаза не отрывались от меня ни на секунду. Он даже графиню приветствовал, глядя только на свою нелюбимую дочь. И этот взгляд не обещал ничего хорошего.

— Сьерры, звездной ночи, — процедил герцог, слегка склонив голову. Он поправил рукава бархатного черного камзола и обратился к супруге: — Видишь, моя милая, Миарет в полном порядке. А ты волновалась, что во дворце ей будет хуже, чем дома.

Мачеха волновалась обо мне — хорошая шутка, отец. Браво! Чем еще посмешишь?

— Конечно, дорогой. Но я по-прежнему считаю, что девочке следует жить дома. Кто лучше матери позаботится о ней? — при этом нахалка Доретт обращалась не к мужу, а к графине, которая из вежливости сочувственно покивала ей.

— Дай обниму тебя, милая девочка! — широко улыбаясь, Доррет шагнула ко мне и неловко стиснула в объятиях, так что мои бедные ребра затрещали. — Как же ты похудела, дорогая. Кожа да кости!

Приблизив губы к моему уху, она между тем шепнула: «Влезла в постель к принцу, дрянь? Он тебе уже побрякушки дарит… И чем его привлекла?.. Попробуй только навредить нам!»

Что? Как она может думать, что… Какая мерзость! Принц ведь мой родной дядя!

Шокированная грязными намеками, я отпрянула от нее. Но, желая вырваться из лап этой лицемерки, попалась другому хищнику. Стальные пальцы герцога с силой впились мне в локоть, удерживая на месте. Я с тревогой оглянулась на него: неужели он думает так же, как мачеха? Но по внешне бесстрастному виду отца нельзя было угадать его мыслей.

— Благодарю, сьерра дей’Анс за доброту к моей дочери. На прием мы сопроводим ее сами.

Графиня хотела что-то возразить, но не нашлась и, поклонившись, направилась к дверям в парадную гостиную.

Я осталась с любезными родственниками. Рука, которую сжимал герцог, уже начала неметь, отчаянно хотелось вырвать ее из жестокого захвата, закричать, чтобы меня оставили в покое. С трудом сохраняя любезное и благожелательное выражение на лице, я вдруг поняла, что уже не боюсь отца. Иррациональный страх, который испытывала в детстве, стоило только его светлости сдвинуть брови, отступил. Равнодушие и презрение заняли освободившееся место.

— Не давите так руку, Ваша Светлость, она ведь травмирована, — не узнала свой голос, настолько холодным он был.

Герцог так резко отпустил мою руку, будто обжегся, и с недоумением разглядывал мое запястье. Я невольно потерла локоть, наверняка синяки останутся.

— Как ты заговорила, дрянная девчонка! — не спустила мне дерзости Доррет. — Отплясывать неприличные танцы со всякими простолюдинами — ничего не болело! Скажи лучше, несчастная, кто тебя теперь замуж возьмет после того, как весь Ильс видел, что ты вытворяла на балу?

— Очень сомневаюсь, что кому-то в Ильсе есть дело до меня…

— Не дерзи, Миарет, — одернул меня герцог. — Ты стала смелой, благодаря доброте моего брата. Но не думай, что фавор продлиться вечно. Сильные мира сего не постоянны в симпатиях, уж поверь.

Бесполезно объяснять, что я не искала покровительства принца или кого бы то ни было еще. Нужно прекращать спорить, иначе разговор никогда не закончится.

— Слушаю, Ваша Светлость. — Склонила голову, демонстрируя фальшивую покорность.

Герцог, кажется, удивился, судя по приподнятой брови, а Доррет неприлично фыркнула.

— Держись позади нас и постарайся не опозорить род, — таковы были последние наставления перед объявлением наших имен.

— Эйс Винерт дей’Холлиндор, герцог Оленрадэ и Баргри и герцогиня Оленрадэ с дочерью, — провозгласил церемониймейстер.