Мягкая посадка. Год Лемминга. Менуэт святого Витта

— Например, мы с тобой. И все вокруг. Мальчики и девочки по пятьдесят лет. Эта планета. Это солнце, от которого взрослые умирают, а дети живут очень долго, чтобы со временем стать маленькими старичками, — это возможно? Кто-нибудь о таком слышал? Думал о таком?

— Ну, ты-то еще не старик, — улыбнулась Маргарет. — Да и я не совсем старушка. Погляди, у меня даже морщин почти нет.

— Я не об этом…

— А почему? Мы стареем, это надо принять и успокоиться. Похоже и то, что мы стареем медленнее, чем нормальные люди, но все гаки мы стареем. И когда-нибудь нам придется умереть.

— Ты боишься?

— Я? Пожалуй, да. Немножко. Тут есть такие, для кого это было бы большим облегчением. Но мне бы не хотелось. А они вспоминают Иветт. Помнишь, как она умирала?

— Помню. Она за месяц выросла во взрослую, и у нее был громадный аппетит. Но тогда у нас было лучше с едой. Никто не понимал, что с ней происходит, она и сама не понимала. Ты мне потом сказала, что ее органллзм просто не выдержал.

— Да. Может быть, теперь я смогла бы ей помочь. Но все равно она умерла бы через две-три недели. Как все взрослые. Будь она постарше, она умерла бы одновременно со всеми. Ей ведь было уже двенадцать — совсем девушка.

— Мне тринадцать с половиной…

— Глупый, — сказала Маргарет. — Девочки же раньше развиваются, ты этого не знал?

— А тебе двенадцать, — сказал Стефан.

— Даже двенадцать и четыре месяца. Мне просто повезло: видишь ли, начало перестройки организма зависит прежде всего от самого организма. Тут уж у кого как. Ронде вот тоже повезло. И тебе.

— И Питеру.

— И Питеру, — согласилась Маргарет. — Кстати, о нем. Ты не думаешь, что за нами сейчас наблюдают?

Вряд ли сейчас, подумал Стефан. Позже — да. С этим всегда приходится считаться. Но сейчас все они внизу и им не до того: Уве объясняет, почему у него сорвалось с «махером», остальные изощряются в унылом остроумии пс его адресу, Дэйв бесится, а неторопливый умный Людвиг, мозговой центр этой шатии, молчит и раскладывает все по полочкам. В следующий раз они изберут иную тактику. Рано или поздно они доберутся до цели.

— Мне бы не хотелось, — сказал он вслух.

— Мне бы тоже, — отозвалась Маргарет. — Между прочим, нас могут не только слышать, но и видеть. Вчера Донна искала в барахолке запасной «глаз» и, кажется, нашла. А она хороший инженер.

— А ты хороший врач, — улыбнулся Стефан. — Правда, я не шучу, ты очень хороший врач. И хороший товарищ.

— Спасибо… — сказала Маргарет. Ей было приятно, и она не пыталась это скрыть.

— Донна не станет им помогать, — сказал Стефан. — Кто угодно, только не Донна.

— Почему? Кажется, она тебя не слишком любит.

— Она и Питера не любит. Точнее, она боится прихода его власти. Ей будет трудно выжить, она слабенькая.

— А Уве?

— Уве — другое дело. В прошлом году Питер брал его к восточным болотам. Но до сегодняшнего случая я считал его нейтральным. А он, оказывается, ждал момента… — Стефан с усилием сглотнул и облизнул губы. — Понимаешь, Анджей отказался идти, а Уве пошел. Да еще, наверно, с радостью.

— Я тебя предупреждала, — сказала Маргарет. — Давно надо было прикрыть эти экспедиции: Питер всякий раз имеет полную возможность обрабатывать людей поодиночке. Ты заметил, кого он тащит с собой? Сторонников? Как бы не так. Колеблющихся!

— Тебя он тоже звал? — хмуро спросил Стефан.

— Нет, конечно. Я же не колеблюсь, ты знаешь. Колеблются другие, особенно малыши, хотя им-то при власти Питера ничего светить не будет. Но видишь ли, у него есть интересные идеи.

— А у меня?

Маргарет рассмеялась.

— Твои идеи уже реализованы, в том-то вся беда. Получилось надежно, безопасно и скучно, ты уж извини. Да ведь ты, наверно, сам это понимаешь. Надежно и скучно. Плавно… как менуэт. И ты сидишь у всех в печенках, и никто не знает ответа на вопрос, зачем живет и кому нужна такая жизнь…

— Замолчи! — сказал Стефан.

— Вот видишь, ты уже сердишься, — покачала головой Маргарет. — Всегда ты такой. Отталкиваешь от себя людей, а Питер обращает их в свою веру… А ты знаешь, почему я за тебя? Думаешь, потому, что на твоей стороне логика? Ха! Да просто потому, что при Питере никто не задаст себе вопроса, зачем живет. Каждый будет просто пытаться выжить. И кое у кого это не получится… Я вот о чем подумала: если Питер и в этот раз вернется… В твоем «махере» еще есть заряды?

— Конечно. Ты сомневалась?

— Я? Нет. А сколько осталось? Один?

— Мне хватит, — сказал Стефан.

— Значит, один… — сказала Маргарет. — Что ж, это уже хорошо. Я боялась, что не осталось ни одного.

— А если осталось десять?

Маргарет фыркнула.

— Все знают, что нет там десяти. Считали много раз. Только счет получился разный. Максимум — два заряда. Минимум — ноль.

— Не ноль, — сказал Стефан. — Уж будь уверена.

Маргарет внимательно посмотрела на него.

— Я пойду. А то Абби кричит.

— Счастливо.