Мягкая посадка. Год Лемминга. Менуэт святого Витта

— Попозже закачу тебе солевого слабительного, — утешила Маргарет. — Судно под койкой. К завтрашнему дню будешь в норме, это я тебе говорю.

— Ладно… — прохрипел Стефан. — Что это со мной было?

— Ты бы лучше спросил, что со мной было, когда я тебя сюда тащила! А с тобой ничего из ряда вон выходящего не было — обыкновенное отравление. Теперь еще скажи, что ты этого не ждал.

— Почему?

— Потому что всех царей и диктаторов так или иначе пытались убить. А некоторых травили именно пирожными.

— Кто? — с усилием спросил Стефан. В голове по-прежнему стучало. — Диего?

— Вряд ли. Я тут кое-что успела, пока ты валялся… В общем, так себе отрава: мускарин, толика растительных галлюциногенов, следы рицина. Сам понимаешь, такую смесь незачем синтезировать, проще собрать в лесу.

— Кто? — повторил Стефан.

— Так я тебе сразу и вычислила, — фыркнула Маргарет. — Ага! Я что — мисс Марпл? Пэт Артин? Кто угодно мог. Если хочешь знать мое мнение, не стоит тратить время на выяснение. Потрать его на что-нибудь другое, мой тебе совет. И не забудь сделать вид, что ничего особенного с тобой не произошло. Хорошая мина при плохой игре дело благодарное, сам знаешь… — Маргарет хихикнула.

— Найду, — сказал Стефан.

— Следствие, значит, собираешься учинить? Ну-ну. А я так скажу: если они заранее договорились, тогда виновны все, а всех в карцер не пересажаешь. Да и карцера нет. На что тебе один исполнитель, когда остальные не лучше? А если тебя травил одиночка, так ты его не найдешь, пока он сам не проболтается, уж можешь мне поверить. Вот. Драка точно не была подстроена, и били-то Дэйва ногами, может, как раз из-за того, что помешал тебе все смолотить. Лучше радуйся, что откусил всего кусочек, да и яд не убойный. Хотели бы убить — мазнули бы чем-нибудь посерьезней, есть тут одна травка… Только им не труп нужен. Им бластер нужен.

Стефан скосил глаза. «Махер» лежал на столе отдельно от кобуры.

— Значит… — с трудом произнес Стефан, — ты… видела?

Он понял, что плохо управляет голосом. «Ты» вышло хрипатым басом, а «видела» — визгом. Но это было не важно.

— Видела.

— И они видели, — сказал Стефан.

Маргарет рассмеялась.

— Что же я, дура, чтобы им показывать? Не волнуйся, я не разболтаю, сколько у тебя зарядов. А «глаз» я случайно нашла, представь себе. И знаешь, где он был? Донна спрятала в душевой, чтобы за мальчишками подглядывать. Мне урок прикладной психологии. Тихоня тихоней, а в тихом омуте…

— Меньше болтай!

— Думаешь, слушают? Вряд ли. Видишь ли… — Маргарет поколебалась. — Не хотела тебе сразу говорить, но… в общем, у них что-то вроде собрания на лысом пятачке. На работу с утра никто не вышел.

— Как это — никто? — спросил Стефан и заморгал.

— Да так уж. Даже Фукуда.

— А сколько сейчас времени?

— День давно.

— Ч-черт!..

Он вскочил с койки, и медотсек поплыл у него перед глазами. Молот в голове ухнул так, что едва не свалил с ног. Стефан ухватился за Маргарет.

— Ну-ка ляг! Кому сказала!

— Уйди!..

Одежду. Обувь. «Махер». Он им покажет собрание! Торф! Каждый день, каждый час — торф! Ворошить болото, таскать и таскать бурую жидкую грязь, сушить, жечь в топке, скармливать синтезатору — иначе просто не выжить. 'Работать… не обращая внимания ни на что: ни на лень, ни на усталость, ни на остервенелую боль в голове и кишках. Они сошли с ума, коли перестали понимать очевидное. Их надо заставить. Наказывать нерадивых — без этого тоже не выжить…

— Где китель? — прохрипел он.

— В стирке. Робу вот возьми.

Стефана качнуло. Вспышка боли в животе заставила согнуться пополам.

— Убедился? Тебе лежать надо, а мне идти. Джекоб с утра прямо криком кричит.

— Ты вот что… — Стефан через силу выпрямился. — Ты мне коли все, что хочешь, а только я должен ходить. Я с тобой не шучу. Поняла?

— Чего уж тут не понять. А лучше бы лег.

— Коли!

Маргарет отступила на шаг, смотрела с участием.

— Ну? — крикнул Стефан. — Что?!

— Я тебе главного не сказала… Питер вернулся.

29

Трудно уже было вспомнить, кто, когда и зачем пролил в этом месте некую зловредную химию, по указанию ли Бруно Лоренца это было сделано (непонятно, для чего отцу понадобились такого рода эксперименты), или по чьей-то бестолковости либо халатности (тогда почему в бортовом журнале нет записи о взыскании?), но на полоске тощей земли между новым навесом для торфа и старой кузницей никогда не росло ни клейкой травы, ни лишайника, и именно поэтому пришлось отказаться от мысли развести на лысом пятачке огород. Еще труднее было понять, почему это место исстари было облюбовано для проведения народных собраний — в тех, разумеется, случаях, когда по причине зимних дождей их не приходилось переносить в утробу корабля. Так иди иначе, собирались здесь — и узнать норму на текущий день, и выслушать очередную филиппику Маргарет против плохого мытья рук и посуды, а иногда и вякнуть что-нибудь вразрез. Илья даже сколотил скамеечку на краю пятачка, причем во внерабочее время — числился за ним такой подвиг.