«Мягкая сила», «цветные революции» и технологии смены политических режимов в начале XXI века

Египетское политическое руководство, однако, не придало должного значения событиям в Тунисе. 17 января 2011 года в англоязычной египетской газете Daily News Egypt глава МИД Египта Ахмед Абу аль-Гейт категорично заявил о невозможности реализации тунисского сценария в других странах региона. «Разговоры о распространении случившегося в Тунисе на другие страны — нонсенс, каждая страны обладает собственными условиями развития — заявил министр. — Если тунисский народ решил избрать данный подход — это их личный выбор»[395]. Силы безопасности Египте все же были приведены в состояние повышенной готовности. Но правящая элита страны во главе с Мубараком, на протяжении последних тридцати лет подавлявшая все оппозиционные выступления, не могла (или не хотела) поверить в возможность скорого краха казавшегося незыблемым режима под натиском возмущенных народных масс. Лишним подтверждением прочности режима явились прошедшие 28 ноября — 5 декабря 2010 года парламентские выборы, которые хоть и продемонстрировали апатию подавляющего большинства населения, но опять прошли под диктовку правящей партии и не вызвали сколько-нибудь серьезных протестов.

Как показали дальнейшие события, Мубарак и его окружение фатально заблуждались. 17 января 2011 года, в тот самый день, когда египетский министр иностранных дел убеждал мировое сообщество, что повторение тунисского сценария в Египте невозможно, пятидесятилетний собственник небольшого ресторана в городе Кантара близ Исмаилии Абдель Муним Камаль в знак протеста против политики по исключению собственников ресторанов из списка людей, которым предоставляются субсидии на хлеб, прямо перед входом в здание египетского парламента совершил акт самосожжения.

За день до этого на странице «Мы все Халед Саид» был опубликован первый отчетливый призыв к массовым антиправительственным акциям. На странице в Facebook подробно излагались инструкции по организации и проведению протестного движения: давались рекомендации, как работать со СМИ, как распространять в Интернете информацию, видео- и фотоотчеты о событиях, как работать с людьми старшего возраста, как организовывать явку на акцию и т. д.[396]. Вскоре здесь же появился призыв к всеобщей забастовке 25 января 2011 года — «Дню гнева». По сути, впервые в истории началась заранее объявленная революция. Ее «тараном» оказалась именно молодежь, узнавшая об этом из Интернета, а либеральная и исламская оппозиция, в руководстве которой преобладали политики старой формации, оказалась застигнута врасплох.

Начало массовых акций протеста был приурочено к государственному празднику, отмечавшемуся в Египте 25 января, — Дню полиции. Это было сделано с целью выразить отрицательное отношение народа к действиям правоохранительных структур в условиях режима чрезвычайного положения. На страницах Facebook содержался призыв к «молодежи различных политических взглядов и ко всем слоям египетского народа, выразить свой протест против пыток и жестокости полиции». «Так же как в Тунисе, — говорилось в манифесте, — 25 января египетский народ восстановит свое достоинство». Показателен пост одного из основателей «Молодежного движения 6 апреля» А. Мафуз: «Я, девушка, выйду на площадь Тахрир и встану одна… я подниму баннер, и тогда возможно люди покажут свою честь». Для набора участников в группы Facebook и обмена сообщениями в Twitter между теми, кто уже присоединился к массовым протестам, были использованы плакаты с изображением национального флага Египта и надписью: «25 января. День гнева!». В группе «Мы все Халед Саид» к назначенному дню оказалось более ста тысяч подписчиков[397].

Решение выйти на демонстрации протеста приняли все египетские оппозиционные молодежные группы. Следуя тактике сербского «Отпора» (подробные инструкции были выложены активистами «Движения 6 апреля» на страницах в Facebook), каждая из них организовывала собственные точки сбора в определенных местах по всему Каиру. В поддержку мероприятия высказались и политические партии, находившиеся в оппозиции к режиму Мубарака и придерживавшиеся в основном прозападной и либеральной ориентации. Лишь исламистская организация «Братья-мусульмане», которая, несмотря на многолетний запрет, была самой многочисленной и организованной антиправительственной силой в Египте, приняла решение не участвовать в акциях протеста как организованная группа, что, однако, не запрещало ее членам участвовать в демонстрациях индивидуально.

Основной точкой массовых протестов должна была стать центральная столичная площадь Каира — площадь Тахрир. Выбор был не случаен: площадь могла вместить до одного миллиона человек, именно к ней сходились дороги со всех районов Каира, которые было весьма трудно перекрыть ввиду их расширения на подъезде к Тахриру. Наконец, на площади находился Американский университет в Каире, студенты и даже некоторые преподаватели которого принимали активное участие в выступлениях, а также штаб-квартира правящей Национальной демократической партии Египта, столь ненавидимой протестующими.