«Мягкая сила», «цветные революции» и технологии смены политических режимов в начале XXI века

Со времени победы «оранжевой революции» прошло всего несколько месяцев, но архитекторы и технологи «цветных революций» уже выбрали новую цель — Кыргызстан. По мнению отечественных исследователей, с которым трудно не согласиться, использование данной страны в качестве мишени для очередного удара предопределили удобное географическое положение, открытость западному влиянию и слабость местной власти[291]. Катализатором «цветной революции» в Киргизии, так же как и в Грузии, стали парламентские выборы. Прошедшие в феврале — марте 2005 года, они привели к взрыву народного недовольства, резкому обострению положения в стране и свержению существовавшего режима.

С 1990 президентом Киргизии являлся Аскар Акаев, который в последующие полтора десятка лет неоднократно переизбирался на пост главы республики. Конструируемая на заре независимости политическая система Кыргызстана ориентировалась на передовые, на взгляд ее создателей, образцы демократических государств Запада, что для страны, считавшейся малоперспективной периферией во времена Советского Союза, а ранее находившейся на стадии родоплеменных отношений, являлось гигантским рывком. Однако скрытые в советскую эпоху механизмы, издавна существовавшие в общественной организации киргизов, начали оказывать серьезное влияние на строительство молодого государства.

Нарастанию кризисных тенденций в Киргизии, которые в итоге привели к антиконституционному перевороту, способствовал целый ряд факторов: тяжелое социально-экономическое положение республики, перманентно ухудшавшееся после распада СССР; противоречия между более обеспеченным (по киргизским меркам) Севером и бедным Югом; глубоко укоренившаяся в стране коррупция, семейственность, клановость, ухудшение криминогенной обстановки и другие проблемы, характерные для новых независимых государств на постсоветском пространстве.

В первой половине 2000-х годов в Кыргызстане усилилась социально-политическая напряженность. В первую очередь этому способствовало отсутствие эффективной системы управления страной, которая могла бы решить или, по крайней мере, амортизировать многочисленные проблемы социально-экономического характера. В Кыргызстане существовали серьезные региональные и клановые противоречия между элитами. Хотя эти расхождения и не проявлялись открыто в постсоветский период, их потенциал был очень высок, что в полной мере сказалось во время «тюльпановой революции». Отчетливый географический разлом страны проходил по линии Север-Юг. Еще с советских времен на севере был сосредоточен основной промышленный потенциал республики, а южные регионы традиционно имели основой экономики сельское хозяйство. В этническом плане наряду с киргизами большую группу составляли здесь таджики и, особенно, узбеки. При этом южные области были обременены серьезными социальными и демографическими проблемами (Ферганская долина еще в годы существования СССР отличалась самой высокой плотностью населения в стране), что при недостаточной урбанизации порождало высокую безработицу. Географическое разделение Киргизии усугублялось слабыми коммуникационными связями[292].

Слабым звеном в механизме государственного управления Киргизии была клановая система, опиравшаяся на родственные связи. Хотя городское население под влиянием советской модернизации стало постепенно избавляться от родоплеменных идентичностей, обеспеченная ресурсами киргизская элита продолжала руководствоваться в своих действиях интересами родов и кланов. Четырнадцать лет до «тюльпановой революции» были временем доминирования кланов севера (чуйско — иссык-кульский клан), к которым принадлежал и сам президент Акаев. Выходцы из них занимали ведущие посты в государстве и соответственно превалировали в бизнесе. Доля участия и влияния южных кланов (ошский клан, включая узбеков) в политике и экономике выглядела гораздо скромнее. Северяне не доверяли южанам, не без оснований подозревая их в оппозиционности и антипрезидентских заговорах[293]. В итоге именно на юге страны сформировался настроенный антипрезидентски плацдарм для «тюльпановой революции» (название приписывают самому А. Акаеву, который стремился вызвать этим словосочетанием аналогию с событиями в Грузии и на Украине, подчеркнув западное участие)[294].

Лидерами оппозиции стали в основном выходцы с юга, в том числе и высокопоставленные отставники, такие как экс-премьер Курманбек Бакиев и экс-глава МИД Роза Отунбаева. Присутствие же среди первых лиц оппозиции единственного представителя северных кланов Ф. Кулова (с 2001 года он находился в заключении по обвинению в крупных хищениях, хотя мало, кто сомневался в политической подоплеке его дела), который ранее также занимал ряд высоких должностей в силовом блоке страны, стало свидетельством смыкания всех ключевых кланов в противостоянии Акаеву, начавшему, по их мнению, преследовать узкородовые интересы. Таким образом, клановые противоречия и противостояние «Север-Юг» сыграли важную роль в формировании оппозиции и свержении режима Акаева.