«Мягкая сила», «цветные революции» и технологии смены политических режимов в начале XXI века

В таком случае, по справедливому мнению отечественного дипломата А. В. Демидова, стратегия «мягкой силы» заключается в том, чтобы поразить системы государственного и военно-политического управления «страны-жертвы», парализовать экономическую активность, дестабилизировать социальную и духовную жизнь страны[35]. Весьма оригинальную трактовку понятию «мягкая сила» в этой связи дает С. Хелемендик: «Это не мягкая сила. И тем более не мягкая власть. Это американская технология взятия власти в чужой стране и ее передачи нужным в данный момент людям. Технология переворотов. Технология ненасильственная»[36]. Характерно, что в своей последней работе Дж. Най также подчеркивает, что, как и любая другая форма власти, «мягкая сила» может обращаться как во благо, так и использоваться с деструктивными целями. «Выкручивание мозгов, — пишет Най, — отнюдь не лучше выкручивания рук»[37].

В данном контексте уместно привести выдержку из новой концепции внешней политики Российской Федерации: «…усиление глобальной конкуренции и накопление кризисного потенциала ведут к рискам подчас деструктивного и противоправного использования “мягкой силы” и правозащитных концепций в целях оказания политического давления на суверенные государства, вмешательства в их внутренние дела, дестабилизации там обстановки, манипулирование общественным мнением и сознанием, в том числе в рамках финансирования гуманитарных проектов и проектов, связанных с защитой прав человека, за рубежом»[38].

На протяжении последних десятилетий безоговорочным лидером в реализации политики «мягкой силы» являлись Соединенные Штаты Америки. Сегодня в Китае, России и ряде других «поднимающихся» держав формируются собственные подходы и форматы использования «мягкой силы», которые заметно отличаются от классических американских и в целом англосаксонских концепций и воззрений. Однако США все еще самым активным образом продолжают использовать превосходство в технологиях «мягкой силы» для проведения в жизнь собственных национальных интересов и реализации проектов в рамках геополитической инженерии. Особое значение в этой связи имеет стратегия ненасильственной смены политических режимов, которая с начала XXI века активно реализуется официальным Вашингтоном и его союзниками.

Считаем целесообразным более подробно остановиться на этой проблеме, но прежде имеет смысл обратиться к изучению потенциала «мягкой силы» ведущего на данный момент игрока на этом поле — Соединенных Штатов Америки.

Глава 2 «Мягкая сила»: внешнеполитический опыт США

Наибольшим совокупным потенциалом «мягкой силы» в современном мире обладают США. Вашингтон является безусловным лидером по использованию технологий и инструментов «мягкой силы» на внешнеполитической арене. При этом исторически Америка не являлась пионером в данной области. Можно вспомнить, например, неоспоримое культурное влияние Франции в Европе в XVII–XVIII веках или блистательный XIX век Британской империи. Но XX век, особенно его вторая половина, стал веком доминирования американской «мягкой силы». В этот период культурный экспорт США приобрел гигантский масштаб.

Тем более удивительным выглядит тот факт, что изначально Вашингтон практически не проявлял интерес к организованной внешней культурной политике и экспорту культуры. В Соединенных Штатах популярная культура длительное время рассматривалась скорее в качестве средства развлечения, нежели инструмента внешней политики. Американские политические деятели никогда даже серьезно не задумывались о создании культурного ведомства в федеральном правительстве. Тем не менее, уже в начале XX века культурные достижения США, как и их успехи в научно-технической сфере, становились широко известными. После Первой мировой войны программы обмена и распространение американских товаров народного потребления, кинокартин, литературы привели к формированию «международного американского культурного климата»[39].