Миам.

 — Я родился на Привальдии. В семье морского дракона и стихийного феникса. До моего папы феникса у отца была жена, которая, родив двух сыновей и дочь, решила уйти обратно в Клан степных волков. Из-за того, что ритуал не удался, и на мне остались ожоги, я был выслан из семьи на самый дальний островок. Через сто лет новый Император драконов стал искать таких как я и приглашать на службу. Нашим семьям было заплачено, и мы, дав клятву правителю, стали слугами императора. Мы то тренируемся, то выполняем задания для него. Друзей таковых у нас почти и нет, да мы и сами не так часто могли сойтись. Примерно, чуть больше месяца, у меня появился голосок, сначала еле слышен, потом чуть громче. На маскараде я услышал его отчётливо и громко. Знаешь, он мне и подсказал присмотреться к тебе, а лучше всего подойти, я у него спросил — зачем, а он в ответ — нас тянет к нему. Я был немного в растерянности. Прости, но когда я на тебя в первый раз посмотрел, то не мог понять, что в тебе такого может быть хотя бы интересного, а потом этот выброс энергии, перевоплощение, а так же золотые нити, тянувшиеся ко мне и от меня к тебе. После этого мир мой стал ещё ярче и насыщенней. Когда мы вновь встретились, я снова увидел множество оттенков разных цветов, моё сердце всё время стучало как бешеное, и не поверишь, но во мне проснулся ещё и второй голос. Ты представляешь себе, оба говорят, что делать и как делать, и не дают спокойно осмыслить произошедшее во мне?! А затем, когда мы шли в комнату, твой неугомонный хвостик мной заинтересовался, и всё стало на свои места. Ты с каждым разом мне становишься родней, любимей и желанней.

Я смотрел на него и не мог налюбоваться его мимикой, его голосом, его теплом и незатейливой лаской.

Потянувшись к его губам, я сначала неловко поцеловал нижнюю губу, затем верхнюю, продолжая смотреть, как в его глазах сиять начинают сапфиры с искорками золотого цвета. Его объятия уже не были такими простыми. Через секунду он перехватил моё тело и посадил меня на свои бедра так, чтобы моя грудь была прижата к нему плотней. Чуть облизав пересохшие губы, он стал целовать меня то страстно, то мягко. Настойчивый язык проник в меня, чуть касаясь нёба, затем переплетение наших языков. Наши руки старались быть везде: то в волосах, то на плечах, плавно переходя вниз и вытягивая рубашку из брюк. На какое-то мгновение Даромир остановил мои руки и с вопросом, и со страхом посмотрел на меня. Вот же дурачок, мне он нужен любой. Потянувшись обратно к рубашке, я дал понять ему, что не намерен останавливаться, и когда коснулся его кожи на животе, я с нежностью посмотрел на него и поцеловал глаза, нос, виски, уголки губ, а потом надолго остался на губах то дразня, то играя, то проникая вглубь. Руки мои в это время стали перемещаться на спину и, чуть царапнув ее, направились к груди, задевая подушечками пальцев твёрдые соски. Мне очень захотелось ощутить то, как наши тела соприкасаются, и между ними нет препятствия. Убрав свои руки с его груди, я услышал протестующий вздох и в ответ на это получил укус в область плеча.

 — Дай мне хоть снять рубашку, — хрипло сказал я и удивился, что мой голос так звучит.

 — Я помогу, — в ответ мне был такой же голос.

Нехотя, чуть отстранив меня, он принялся быстро снимать мою рубашку и, чуть помедлив, свою. Он был великолепен. Плечист и широкогруд, пару шрамов от какого-то оружия, рисунок на плече в виде птицы и дракона, который слегка удерживал её возле себя. Около висков с одной стороны немного синих чешуек, с другой узоры, они с каждым разом становились всё меньше и меньше, а когда я их коснулся, вспыхнув, исчезли.

 — Ты прекрасен!

И, не дав ему ответить, вновь прильнул к его губам, а так же телом. Я терся об его грудную клетку, пытаясь задеть своими сосками его соски, и с удовольствием слушал стоны не только его, но и свои, которые разносились по всей комнате. Мы ловили эти стоны на наших губах. Изредка я видел, как между нами проскальзывала моя коса, и её кончик доставлял ещё большее и яркое наслаждение моему возлюбленному, прикасаясь к напряжённым соскам. Впервые я был рад тому, что у меня такие «самостоятельные» волосы. Через некоторое время Даромир, обхватив меня одной рукой за шею, другой за мои полушария и приподняв, положил возле камина на пушистый ковёр.

 — Теперь моя очередь доставлять удовольствие и радость тебе, — прошептал он.

И зафиксировал мои руки наверху, одной рукой, другой, лёгким движением лаская, гладил то скулу, то шею, то ключицы, то соски, которые уже давно жаждали прикосновения. Пока рука спускалась вниз, его губы проделали тот же маршрут, только чуть дольше задерживались на каждом участке кожи. Наверное, полукрики-полустоны мои слышали за пределами комнаты, когда Даромир дошёл до моих сосков. Он их то облизывал, то сосал и, в то же время, покусывал, то дул на них, заставляя меня выгибаться ещё сильней и желать ещё большей ласки.

Довольный таким успехом, он стал опускаться вниз, продолжая губами делать разные узоры.