Мясник (СИ)

Они поздоровались и немного поговорили как обычно о старых временах, потом Трофимыч, нахмурившись, склонился над своей гитарой, а Вита вдруг ни с того, ни с сего вспомнила, как жадно Виктория расправлялась со своей порцией судака, и ее замутило. Она сплюнула, потом сняла шляпу, предоставив снегу свободно засыпать ее распущенные волосы.

— Хочешь менингит схватить?! А ну иди под зонт! — сердито сказал Трофимыч.

— Да ладно, всего лишь снежок, ерунда, пусть голова освежится, — рассеянно ответила Вита. — Трофимыч, может, споешь мне что-нибудь серьезное, а то мне кажется, что я начинаю сходить с ума?

— Ха! Удивила! Вся страна давным-давно с ума сошла, так что догоняй! Что-то я смотрю вы, молодежь, кряхтите поболе нас, стариков. Дела надо делать. Спою я тебе сейчас песенку одну… новую. Очень многие из богомольцев на нее серчают. Тут ведь днем народу знаешь сколько… душ грешных. Особенно любопытно наблюдать, как городские сливки приезжают на своих дорогих машинах — с таким видом в Покров наш входят, словно богу одолжение делают! Понятно, дань моде… у-ухх, манекенщики от веры! — Трофимыч свирепо покрутил головой, и его пальцы скользнули по гитарным струнам.

Что, народ, бредешь, что дороги мнешь?
В туман утренний да куда идешь?
Колокольный звон плыветплещется,
Пальцы жадно воздух рвут — крестятся.

С возвращеньем храм, свежие кресты,
Куполов лучи да в небес пустырь!
А народ ползет, набивается,
Храм трещит по швам — не вмещаются.

Крестными знаменьями потными
Обметают грехи, словно метлами.
«Слышь, отец? Прости! Да почем свеча?!
Дай-ка килограмм — вера горяча!»

А иконных святых, ох, бросает в пот —
Как бутылки грехи им народ сдает, —
Руки, души простирнет в ладане,
Да вперед — назад — по укатанной.