Мясник

— Да нет, — отмахнулась от него Чума. — Мне чужой доли не надо. Мне двадцать тысяч надо. Значит, еще несколько банков брать придется. Тем более у нас теперь два ствола.

— Что? — обрадованно обернулся к ней Андрей. — Откуда?!

— Опять! — вздохнула Чума. — Откуда… У охранника одолжила.

— Зачем тебе двадцать тысяч баксов? — в упор смотрел на нее Генка.

— Ген… Ты опять? Ты когда за слова свои отвечать начнешь?

— Да я к тому, — объяснил ей Генка, — что если дело стоящее, мы тебе свои доли отдадим, и все дела. Скажешь или нет?

Чума медленно покачала головой.

— Нет, — сказала она. — Это мое дело. Только мое.

Генерал Харитон ворвался в спец лабораторию, как смерч.

Именно — ворвался!

Не вошел, как он обычно это делал, предварительно позвонив, извинившись и пожелав всем здравия и долгих лет жизни, а вбежал, сметая на своем пути стулья и тумбочки…

Секретарша Мила взвизгнула от неожиданности и страха, Дикий вид Харитона — вытаращенные глаза, оскаленный рот, сбившийся набок галстук — привел ее в полное замешательство.

— Где?! — бешено заорал Харитон.

— Кто? — быстро спросила Мила.

— Где Илья?!

— Какой Илья? — машинально переспросила Мила, не сразу догадавшись, что речь идет о ее шефе. И это было неудивительно, потому что вежливый и лощеный Харитон всегда называл Плеханова по имени-отчеству и на «вы».

— Илья, мать твою!.. — еще громче заорал Харитон и страшно выругался такими словами, что Мила почти ничего не поняла, кроме того, что мама ее родила из заднего прохода.

Это оскорбило ее настолько, что она выпрямилась, гордо развернула пудовую грудь (Плеханов признавал только пышных женщин, а про свою секретаршу вообще говорил — «Милого тела должно быть много!») и высказала Харитону, что лично она думает по поводу его, генерала, появления на свет.

У Харитона отвисла челюсть.

— Да ты что?!

— А еще… — Мила, увлекаясь, добавила пару непечатных выражений. — Будете знать, как оскорблять женщину!

— Ах ты, шлюха! — Харитон на миг забыл о цели своего столь стремительного визита.

— Сами вы…

— Цыц!

— Не ори! — повысила голос и Мила.

Рассвирепев, Харитон схватил секретаршу за отвороты блузки, притянул к себе. Блузка опасно затрещала, готовая вот вот разойтись по всём швам. Я тебя…

— Пустите!

— Я тебя…

— Хам! Маньяк! Педераст!

— Я тебя…

Услышав такое, Харитон совсем озверел и схватил Милу за горло. Он был готов задушить эту здоровенную дуру…

Но секретарша не растерялась.

Она с силой схватила генерала за причинное место. Харитон охнул, дернулся, хотел освободиться, но хватка у женщины оказалась железной.

— Яйца оторву! — прошипела Мила. — Только пикни у меня…

— Я тебя… Я тебя… Я тебя… — как заведенный повторял Харитон. — Я тебя…

За его спиной раздался шорох.

— Это не самая лучшая позиция, — произнес Плеханов весело.

Генерал обернулся и увидел своего друга.

— Не самая лучшая, — спокойно повторил профессор.

Он подошел ближе, освободил Харитона из цепких рук секретарши — Мила своего шефа просто боготворила и позволяла ему делать все что вздумается — и показал: Вот так это надо делать, Володя. — Он развернул послушную Милу, придавил лицом к столу и задрал ее короткую юбку. Затем медленно приспустил трусики, обнажая огромные розовые ягодицы. — Смотри, какая прелесть!

Ягодицы у Милы действительно были замечательные — кожа атласная, покрытая мельчайшим бесцветным пушком, холеная и очень аппетитная на вид.

— Люблю. Ей-Богу, люблю! — воскликнул Плеханов и, неожиданно быстро нагнувшись, поцеловал оба гигантских полушария — сначала левое, затем правое. — Но для друга ничего не жалко, — продолжил он, — бери, товарищ генерал, так сказать, угощайся!

Самое интересное, что пока все это происходило, ни генерал Харитон, ни Мила не сделали ни одной попытки прервать Плеханова, словно он их околдовал волшебным образом.

Да что там прервать! Они ему внимали. Они его впитывали. Они ему верили… Мила спокойно лежала на своем собственном столе, выставив напоказ женские прелести, а Харитон, которого она только что держала, простите, за причинное место, на эти самые прелести глядел(не глядел — таращился, как прыщавый подросток!).

— Я всегда говорил, что секс облагораживает, возвышает и одухотворяет человека, — сказал Плеханов и поправил Харитону галстук. — Вот так-то лучше!

И тут Харитон пришел в себя.

Моргнул несколько раз, отгоняя видение…

Но «видение» в виде Милы так и не исчезло, оно продолжало роскошно располагаться на столе, ожидая, что же будет дальше. «Видение» даже глаза прикрыло, слушая чарующий голос Плеханова — своего повелителя…

— Кончай! — гаркнул Харитон.

— Если хочешь, — пожал плечами Плеханов.

Он ловко натянул на Милины ягодицы трусики, хлопнул по ним, одернул юбку и вернул Милу в прежнее вертикальное положение. Нисколько не смутившись, словно демонстрировать свои прелести генералам было ее привычным делом, секретарша прошла на свое место. Села, гордо развернув плечи. И ее пальчики запорхали по клавиатуре компьютера…

— Богиня! — томно сказал Плеханов. — Честное слово, если бы не годы — женился…