Мясной Бор

Тут заговорила наша артиллерия и накрыла отклонившихся в горячке боя к немецкой стороне красноармейцев. Тем временем к ним в тыл зашли бойцы другого крыла, дружно ударили в штыки. Со спины стали на них никоновские ребята жать и вытеснили на позицию группы, попавшей под артобстрел. Получился слоеный пирог, о котором артиллеристам обеих сторон не было известно. И стало так получаться: русская артиллерия бьет по русским, думая, что лупит по врагу, а немцы стреляют по своим.

Никонов смотрел на это и тихо матерился. Связи у него с богами войны, чтоб поправить дело, не было никакой. Послал Иван бойца сообщить кому надо, но пока тот добирался, стрельба кончилась.

Остатки противника убрались из леса. Наступила тишина.

43

Фюрер не любил Бисмарка. Конечно, он отдавал должное изворотливости «железного канцлера». Это он привел к объединению Германии под гегемонией Пруссии. Согласно конституции 1871 года германские князья объединились в Вечный союз, в котором высшим органом власти стал бундесрат, подчиненный, тем не менее, императору-пруссаку. Когда Гитлер находился в Ландсбергской крепости и работал над «Моей борьбой», он интересовался личностью Отто фон Бисмарка, его вкладом в отечественную историю, просматривал книгу канцлерских воспоминаний.

Разумеется, Гитлер отдавал должное незаурядному уму и сильному характеру Бисмарка, и его неприятие этого государственного мужа было скорее сугубо личное. В глубине души у фюрера сохранялось осознание собственного былого ничтожества, раболепное чувство к великолепному, породистому аристократу, обусловленное комплексом неполноценности. Этот последний хотя и упорно подавлялся Гитлером, до конца все-таки не исчезал.

Не по душе вождю были и повторявшиеся, как заклинание, предупреждения «железного канцлера» об опасности войны с Россией. Советы Бисмарка зиждились на скрупулезном анализе исторических связей Германии и России, знании материальных возможностей великой русской империи, природном политическом чутье, в котором Бисмарку не отказывали и его враги.

Уже начав боевые действия на Востоке, Гитлер не раз вспоминал Бисмарка, никогда не произнося его имени вслух. Оправдываясь перед самим собой, больше ему оправдываться было не перед кем, фюрер мысленно восклицал: «Хорошо было этому пруссаку полагаться на дружбу с Россией, когда ею правили русские Романовы, цари с большим количеством германской крови! И кронпринцу Вильгельму легко было расточать пиетет Александру Третьему, который был двоюродным внуком его собственного отца. А как мне, рядовому сыну немецкого народа, поднявшемуся на вершину власти благодаря исключительной природной воле, верить на слово азиату сомнительного происхождения, засевшему в Кремле? Именно моими руками пытался Сталин обеспечить себе мировое господство, и я был вынужден двинуть дивизии вермахта в Россию, чтобы не дать Сталину окрепнуть и свалить меня самого».

Тут Гитлер несколько лукавил перед собой. Он хорошо знал, что Сталин не готов к войне и не хочет ее. Пока не хочет… Но фюрера пугала непредсказуемость в поступках кремлевского диктатора. Гитлер поначалу посмеивался в кругу соратников, наблюдая, как Сталин умело копирует предпринимаемые им, Гитлером, акции в Германии. Но старательный копиист стал быстро опережать художника по изощренности и масштабам собственных действий.

Он, фюрер, 30 июня 1934 года устроил «ночь длинных ножей» и убрал самого опасного, пусть и преданного ему лично соперника, любимого партией и народом Эрнста Рема.

Уничтожив несколько десятков человек, Гитлер к репрессиям среди своих больше не возвращался.

А через пять месяцев был убит Киров, наиболее вероятный преемник Сталина. Казалось бы, с этой стороны его диктатуре ничего больше не угрожает. Но Сталин идет дальше: мученическую смерть соратника делает знаменем борьбы против всех инакомыслящих. Хотя многие из попавших в проскрибиционные списки НКВД и не предполагали мыслить иначе, нежели товарищ Сталин. Счет жертв пошел на сотни тысяч и миллионы, а день 1 декабря 1934-го растянулся на годы безудержного террора.

Это непонятное, не укладывающееся даже в безнравственный смысл законов банды, по которым жили и поступали Гитлер и его товарищи по нацистской партии, фанатичное стремление Сталина убивать своих больше, чем это диктуют интересы дела, всегда пугало Гитлера. Фюрер оставался верным изобретенной им и предложенной немецкому народу идеологии. Он ратовал за расширение жизненного пространства и воевал с соседями, захватившими исконно немецкие земли. Он объявил немца сверхчеловеком и дал ему почувствовать собственную силу и природную мощь, пробудил национальное самосознание.