Мясной Бор

— Снимем с нее, Варюха, сапожки, — сказал ей усатый сержант-телефонист. — Хромовые ведь, новенькие еще. Твои, товарищ лейтенант медицинской службы, вовсе развалились, каши просят.

— Чтоб я да мертвую подругу разула?! — возмутилась фельдшерица. — Сколько сама проживу — не знаю… Но к своим и босиком выйду.

Напророчила Варвара. Так и шла потом без сапог, подошвы их отвалились, не один десяток километров по немецким тылам, ибо выйти их отряду к Мясному Бору не удалось. Вел группу подполковник Стукаченко, командир 944-го полка. Поначалу взяли курс на Лесопункт, на северо-запад, там наткнулись на засаду, потеряли половину бойцов, осталось их две дюжины всего. Подались западнее, к Чудову, две недели туда пробирались, а когда подошли, Стукаченко послал Варвару с другой медсестрой на разведку: женскому полу, дескать, сподручней.

Добрались они до тракта из Новгорода на Чудово и увидели, что заполнен он немецкими войсками. Вернулись девушки, доложили, что здесь не пройти, а подполковник им говорит: «Отдохните, дочки, часок-полтора в кустах…» Заснули мертвецким сном. Разбудили их ударами сапог в бок. Встрепенулась Варвара — в лицо ей ствол автомата направлен, кругом немцы гогочут, видать, смешны им были эти ошалевшие от страха русские Катюши.

…Воевать военврач Тамара Смолина, выпускница 2-го Московского мединститута начала в сентябре тридцать девятого года. Тогда это и не войной вовсе называлось, а Освободительным походом, обусловленным соглашением с Гитлером от 23 августа. Завершился поход передачей ровно половины старой Польши под нашу руку и заключением Договора о границах и дружбе с нацистской Германией. Но едва Смолина вернулась с военной службы домой, как началась заварушка с северными соседями, которых, как и белополяков, называли тоже почему-то белофиннами. Тут пробыла она до мая сорокового, лечила раненых и обмороженных, последних было едва ли не больше первых. В это же время и специализацию прошла, превратилась из детского врача во фронтового хирурга. Потому-то и была, согласно предписанию, призвана в Красную Армию на второй день Отечественной войны.

И начались армейские испытания — передряги в составе медсанбата, приданного 259-й стрелковой дивизии. Адская работа в условиях жестоких боев на Западном фронте, потом Валдай, Малая Вишера, Старая Русса — это уже Северо-Западный фронт генерала Курочкина. В январе 1942 года началась для Смолиной мясноборовская эпопея, состоявшая из множества таких немыслимых эпизодов, что те, кому не довелось побывать там, могут и засомневаться в их возможности. И колодцы, забитые трупами испанцев из Голубой дивизии, их побросали туда франкисты при отступлении. И немыслимая усталость от нескончаемого потока хирургических операций. И первобытные условия существования, когда во всем был недостаток, от медикаментов и продуктов до самой обычной воды, без которой невозможна никакая санитария.

Тамара обрабатывала раненого бойца, ей помогали фельдшер и два санитара, когда начался авианалет. Бомба разорвалась рядом, воздушная волна обрушила на их палатку огромную ель. Боец был убит наповал, хирург получила контузию и закрытый перелом левой ключицы.

И снова, едва оклемавшись, работала у операционного стола. Потом совсем стало худо. Раненые прибывали тысячами. Тех, кто мог ходить, приводили группами по двадцать человек. Медики валились с ног от усталости. А потом начал мучить голод…

19 июня медики собрались на партийное собрание, принимали кандидатами в члены ВКП(б) врачей, медицинских сестер и санитаров. Многим из них жить осталось всего несколько дней.

Перед наступлением тяжелораненых перенесли на носилках к узкоколейке, надеялись, что вывезут их по дороге, а ходячих повели младший лейтенант Карманов и сестра Леля Романова. Ночью упал на землю туман, и все радовались ему, пошли в Долину Смерти с надеждой. Но вскоре нарвались на автоматный огонь, его вели, казалось, со всех сторон. Тут и мины полетели, а сверху посыпались бомбы. Осколки срезали верхние части деревьев, они падали вниз, на укрывшихся под стволами людей. Вскоре от леса остались лишь голые стволы и свежие воронки между ними. Кто-то крикнул: «Перебежать в новые воронки!» Бойцы добирались до развороченной земли, надеясь укрыться, создавая трагические накопители. В них летели мины с близких минометных позиций врага и превращали воронки в братские могилы.

И вдруг наступила оглушительная тишина, будто оборвалось что-то… Рявкнули громкоговорители, развешанные на стволах вдоль адского коридора:

— Сопротивление бесполезно! Вы окружены! Бросайте оружие! Сдавшимся в плен гарантируем жизнь и отправку домой…

Потом грянула песня «Вот мчится тройка удалая по Волге-матушке зимой». Тогда-то и стало жутко… Хотя сдаваться никто не собирался, а вот обида горькая вдруг возникла. Где же помощь с востока? Почему никто руку не протянет?