Мясорубка для маленьких девочек

— Давай подойдем к этому с научных позиций. Какая последовательность невероятных шансов могла бы привести такую красотку, как Урсула, в твои объятия? Я перебрал все варианты и нашел только один. Да, всего один… Я говорю вполне серьезно. Для этого требуется, чтобы означенная Урсула жила с парнем, который по какой-то фантастической случайности изменял бы ей со всеми бабами подряд. Хотя нужно быть полным кретином, чтобы пускаться на такие дела, имея ее под боком. Затем требуется, чтобы ей это осточертело и чтобы она начала устраивать ему скандал за скандалом — до тех пор, пока в один прекрасный вечер не сказала бы то, что говорят в подобных случаях: «Я тебя предупреждаю! Если ты опять возьмешься за старое, я…»

Но тут я умолк на полуслове, потому что при моем третьем сигнале парень впереди, не оборачиваясь, сжал руку в кулак, оставив торчать средний палец, прямой, как лезвие ножа, и проделал серию элегантных движений кистью, означающих grosso modo,[30] что мы можем засунуть «это» себе в зад. Гробер опустил свое стекло, а я в тот же миг вильнул вправо, чтобы поравняться с «порше», хотя сильно рисковал вылететь на обочину.

— И вот, значит, она взбеленится и скажет ему: «Я тебя предупреждаю! Если ты опять возьмешься за старое, я выйду из дома и перепихнусь с первым же встречным!»

Наглец действительно сидел рядом с юной загорелой красоткой, которую я видел только в профиль. Гробер высунулся по пояс из окна; парень не успел его заметить. Я заговорил громче, чтобы мой дружбан мог услышать продолжение моей речи, не такой уж и глупой, если прикинуть.

— И КАК РАЗ В ЭТОТ МОМЕНТ НУЖНО, ЧТОБЫ ОН ЕЙ СКАЗАЛ: ДА НАПЛЕВАТЬ! ТРАХАЙСЯ С КЕМ ХОЧЕШЬ!

Я не смог посмотреть всю сцену, только услышал вопль парня, когда Гробер схватил его за руку. Я тут же ударил по газам, и до меня донесся хруст сломанных костей и странный глухой удар голов, когда «порше» встал. Миг спустя в зеркальце заднего вида я увидел, как на его лобовом стекле возникли две великолепные зияющие звезды. Мой крутой друг прикрыл окно, и я заговорил нормальным голосом:

— Ну вот, значит, она слышит от него: трахайся с кем хочешь! От этого хамства она совсем звереет, ловит его на слове, выходит на улицу и, раскрыв пошире глаза, ищет первого попавшегося мужика. И тут-то на тебя и сваливается этот самый что ни на есть великолепный шанс: ты вроде бы ничего ни у кого не просил, просто выезжаешь на перекресток, а там стоит она… Годится?

Последовало недолгое молчание: Гроберу требовалось переварить все детали моей истории. С этой целью он вытащил еще пару банок из сумки, где ледышки героически продержались всю дорогу. Настоящие ледышки, как в баре, таких в наши дни нигде не найдешь. Он аккуратно отодрал язычок, стараясь не выпустить пену, и протянул мне Heineken. Который я и высосал, спрятав голову чуть ли не под баранку, на тот случай, если навстречу, из-за поворота, выскочит представитель властей.

— Ага-а-а… Как же, держи карман, — печально протянул Гробер. — Об этом и мечтать не приходится…

— Что делать… Такие шансы даже невозможно вычислить. Но, коли уж мы заговорили об этих идиотских вероятностях, я тебе приведу равноценную историю, чтобы ты легче себе представил эту штуку. Так вот: у тебя столько же шансов, что это сбудется, сколько есть шансов у обезьяны, если посадить ее за пишущую машинку, случайно напечатать «Божественную комедию» Данте.

Я сказал «обезьяна», хотя вполне мог бы назвать вместо нее Гробера. Но во время удержался.

— Ладно, не сыпь мне соль на рану, Бике…

С этими словами он мгновенно заснул.

Пару часов спустя я завидел вдали городок, но мне было жутко лень искать его на карте. Вот подъедем к дорожному щиту, там и увижу, люблю сюрпризы. Я всегда решаю, тормозить или нет, в зависимости от названия. Например, промахиваю на полной скорости всякие Сент-Хрен-его-Знает или Как-его-Там-на-Такой-то-Речке. Сам не понимаю, в чем загвоздка — в интуиции или в настроении, но логика тут рядом не лежала. Мой партнер, храпевший на заднем сиденье с раскинутыми руками, вдруг очнулся и высказал энное количество пожеланий.

— Поссать, — выдал он. — Найти еще ледяшек. И звякнуть Луиджи, он, небось, ума не приложит, куда мы на хрен сгинули.

Клянусь своим прозвищем (Бике), я прямо обалдел, когда увидел название этой паршивой дыры и пару пентюхов, угрюмо воззрившихся на наши парижские номера. Сен-Реститю-сюр-Лу. Вот уж непруха так непруха!

Ибо, несмотря на предшествующую беседу с Гробером, хочу сказать вот что: если есть на свете штука, которая даст сто очков вперед всем этим статистическим данным и с которой я, в общем-то, справляюсь довольно хреново, то это суеверие.

— Слушай, Гробер, мы и так уже припозднились. Нам давно пора быть в Антибе. Давай-ка пописай в банку, а Луиджи мы звякнем по дороге из автомата. Клянусь тебе, что мы остановимся в следующем городишке.

— А лед?