Мясорубка Фортуны

Убив Сатибо, я сгребу сокровища в прочный капроновый мешок для строительных отходов и с ним сбегу из заповедника. Ничто меня не держит в Волочаровске, магический оберег Хранителя погас… Пройду через портал, но только не в волшебный мир. Я выберу пунктом назначения маленький провинциальный городок. Там подкуплю охотников на вампиров, построю свой собственный мясокомбинат, куплю просторную усадьбу в два гектара с хвойным лесом и роскошным дворцом, облицованным натуральным белым камнем… Поставлю у порога мраморных рычащих львов. Заведу собак… и кошку, чтоб мурлыкала мне песенки у электрического камина (от горящих дров испаряется смола). Возьму из леса дикую вампиршу с покладистым характером. Она мне станет и женой гражданской, и прислугой. Клыкастая красавица будет ублажать меня в постели вечерами, а днем, пока я стращаю ленивых работников на мясокомбинате, она будет мыть полы во дворце и смахивать пыль с моих коллекционных статуэток и картин великих живописцев. Держать жену я буду в строгости, питание ей отмерять пластмассовым кувшином с мерными отметками, чтоб красоту не потеряла и не родила случайно нежеланного детеныша. Я не намерен вампирят плодить. Они как вырастут, так поедом меня съедят. К чему мне создавать неиссякаемый источник для нервического расстройства?

По этой же причине в моей норе не будет человеческого духа, не исключая всевозможных метисов — хоть наполовину, хоть на четверть, но людей… Чересчур уж люди привередливы и мечтательны. Им слишком много надо — всего и сразу… С ними тяжело… На миг не сохранишь душевное равновесие. А я устал от ежедневных, а порой и ежечасных потрясений…

…Я снял швейцарские часы, чтоб не разбить их в драке. Самурай напрягся и встал. Мы посмотрели друг на друга.

«Что будет с Лизой?»

За миг передо мной с космической скоростью пронеслись прекрасные ее виды из воспоминаний, как будто кто-то из нас, или я, или она, умирал. Я вновь увидел ее нежный сострадательный взгляд из нашей первой встречи на мясокомбинате, снова закружился с ней в вальсе на открытии «Модного улета», любуясь ее счастливой улыбкой и легким румянцем на щеках… Будет ли меня хоть кто-нибудь любить так искренне, глубоко, жертвенно, как Лизавета Филипповна? И полюбит ли кто-нибудь ее? Или весь мир для нее провалится в черную пропасть, утягивая ее за собой в беспросветную тьму?

О чем мне горевать? Я ухожу, оставляя Лизу в безопасности. Призрак ее деда — вампира обезврежен и навеки заключен в аду. Убийца Пехтель сам убит. Коварный самурай Сатибо, подсунувший в адресованный ей букет ядовитого жука, бесследно исчезнет, и она решит, что он сбежал в волшебный мир. Уйду и я, и некому будет соблазнять ее вампирским долгим житием, да вряд ли она после расставания со мной останется верна обманчивым мечтам. Составит ли она Семену партию? Как знать…

Неведомо и сколько новых угроз возникнет в жизни Лизы. Но ей все нипочем. Она непобедима и бессмертна…? Если бы знать наверняка!..

Задумчиво опустив голову, я сделал шаг назад и отступил бочком к старинному серванту из андалузской вишни. Мантикоры и кушетка в драке разбили в нем все стекла.

Я не сказал Сатибо: «Забирай сокровища и уходи… прокатывай на вороных через портал в любимую Америку вместе с развращенной сестрой», из гордости, но так подумал.

Я дал слово оберегать Лизавету Филипповну, и я ее не брошу, не предам. Пусть Сатибо уходит. Пусть он навсегда исчезнет из ее жизни. А я останусь с ней. Я всегда буду рядом. Буду защищать ее от внешних угроз и помогать ей справляться с невидимыми злыми подстрекателями — негодяйскими генами.

«За этим ты пришел, так получи свою добычу и уходи», — взглядом сказал я Сатибо.

И отвернулся к серванту, считая уцелевшую посуду. Боялся не удержаться от борьбы за клад, если увижу блеск сокровищ хоть краем глаза.

Защелка отворилась. Скрипнули петли поднятой крышки сундука.

Я стиснул горло воображаемого скупого старикашки, не позволяя ему дышать и говорить.

«Не глупо ли, дорогой Тихон Игнатьевич, предпочесть остаться нищим, бесправным вампиром, Бродячим Псом?» — надрывно прохрипел он. — Куда, пожалуй, лучше стать директором мясокомбината. Вы здесь живете, пользуетесь всеми благами, но богатство Лизаветы для вас чужое».

«Я ее люблю», — вздохнул я. — «Прочее неважно».

«Любовь не длится вечно. Все конечно», — в рифму зашептал мерзкий старик.

«Поживем — увидим», — твердо ответил я.

— Это действительно твой клад, — звучно подтвердил Сатибо. — Можешь его забрать.

Я повернулся.

Самурай держал в руках большую бронзовую скульптуру. Сундук был пуст. А где же золото? Где драгоценные каменья? Неужели, Филипп растратил остаток моего сокровища на украшения, часы, дизайнерские безделушки?

Выходит, так.

Я взял скульптуру. Даже мне, вампиру, не ослабленному голодом или ранением, она показалась тяжелой, и я поставил ее на массивное трюмо.