Мясорубка

– Не перебивай, – поморщился Авдеев. – А то муза улетит. На чем я остановился? Ага… Я к ним, то есть к девицам этим, с любовью, серенаду им исполнил, а они мне в ответ песенку про баксы. А тут еще неслабая «мама» рядом крутится, говорит мне, отвали, девочки, мол, на работе. Я ей тут же выдал пару комплиментов, оказалась обидчивой, залилась вся слезами и понеслась вскачь в сторону ближайшей «крыши». А я, времени не теряя, провожу с б…, пардон, с девушками, воспитательную работу, уговариваю их бросить презренное ремесло…

– Не ври мне, Толян, – фыркнула Вика. – Просто ты хотел, чтобы они обслужили тебя бесплатно. Напрасно ты губу раскатал, тут такие фокусы не проходят.

– Фи, как грубо, Виктория Сергеевна! – Напарник скривил губы. – Я им предложил свою дружбу.

– Сразу двоим? – поинтересовалась Вика. – Ну да, совсем забыла, у тебя большое сердце.

– Так вот, – не обращая внимания на ее слова, продолжил Авдеев. – В самый интересный момент, когда девушки, можно сказать, прониклись и на ресничках у них заблестели слезы – раскаяния? благодарности? любви? – можешь сама подобрать нужное выражение, так вот, именно в этот момент «мама» приводит этого широкого в плечах Лешу.

– На «кота» он не похож. Масть у него посолиднее будет.

– А я и не говорил, что он сутенер. Местный бригадир, скорее всего она ему поставляет на субботники девочек. Подошел он ко мне. Познакомились. Сама знаешь, у меня среди солнцевских и долгопрудненских полно корешей. Назвал я ему две-три фамилии, пардон, кликухи, и полюбил он меня, как брата родного.

– Все?

Девушка бросила на него подозрительный взгляд.

– Нет, не все, – вздохнул тяжело Авдеев. – Дернул же черт меня за язык пообещать ему одну услугу. А в благодарность он поклялся подарить на ночь этих девиц.

Вика осуждающе покачала головой.

– Баламут ты, Толя. Тебе уже сколько? Тридцать два? А все еще детство в…

Она безнадежно махнула рукой.

– Влипнешь ты из-за своего характера в историю, помяни мои слова.

– Ладно, прости меня, сестричка. Это так, баловство. Я тебя ни на кого не променяю, хотя ты и зануда, каких еще поискать.

К их столику приблизился официант. В руке он держал сотовый телефон, при этом его лицо сохраняло такой важный вид, как будто он нес перед собой царский скипетр.

– Такое впечатление, Вика, что это по нашу с тобой душу.

Покидая гостиницу, они оставили у обслуги координаты, где их можно будет найти в случае необходимости. Профессия «фрилансера» сродни работе врача «Скорой помощи» или пожарника, нередко после короткого телефонного звонка приходится в срочном порядке паковать вещи и мчаться в назначенное место.

– Прошу прощения… Вы будете мадам Строганова?

Толян бесцеремонно отобрал у официанта трубку:

– Исчезни… Нет, это я не вам… А, это вы, Стив. Чем занимаемся? Прожигаем жизнь. Только что я поднимал тост за нашего щедрого работодателя…

Вика сделала напарнику знак.

– Если он хоть словом заикнется о работе, пошли его к черту.

Авдеев понимающе кивнул.

– Стив, Вика передает вам пламенный привет… Что? Понял… Будет исполнено.

Он вернул официанту трубку, рассчитался по счету, дал десять баксов на чай.

– Пошли, сестричка. Через десять минут Стив перезвонит в номер.

Еще через полчаса они принялись паковать вещи. Вика фыркала, как разъяренная кошка. Толян упражнялся в знании тончайших нюансов родного языка. Пункт назначения – Чечня, Грозный. По поводу сроков Андертон высказался предельно ясно: «Вы мне нужны там были еще вчера». Теперь они ломали голову, как им добраться туда в кратчайший срок.

Ехать в Грозный не было никакого желания. Тем более что в устном контракте имелся такой пункт: «Командировки в Чечню нежелательны. Направлять бригаду в Грозный лишь в случае самой крайней необходимости».

ГЛАВА 13

В Западном округе столицы, неподалеку от Поклонной горы, есть одно укромное местечко. До недавних пор оно не было даже отмечено на картах Москвы. Именуется эта местность Волынское, по названию бывшего села, о котором известно, что существует оно с XVI века. Сельцо это знаменито лишь тем, что в тридцатых годах прошлого века здесь находилась дача С. М. Щепкина, где гостил еще один великий – Николай Васильевич Гоголь. Больше никаких важных сведений о Волынском в исторических и культурных хрониках не содержится.