Миасская долина

Заповедными стали Ильменские горы. В памяти еще то время, когда на склоне горы против озера Ильмень в наспех сколоченном домишке поселился директор заповедника вместе со сторожем. С этого и зародилось научное учреждение, теперь известное всему миру. А сеть леспромхозов и лесхимов, раскинувшаяся вдоль Ильменского хребта чуть ли не до самого Карабаша? А Сыростанские мраморные карьеры, откуда мраморные плиты пошли по всей стране и даже украсили московское метро? Все это новое для здешних мест росло и развивалось, как на дрожжах, стало тем, что теперь называется — новая жизнь…

И все же при всех переменах Миасс оставался еще довольно-таки тихим городком, ни в какое сравнение не шел с шумными соседями-городами, в которых возникали заводы мирового значения. Помнится, завидовали миассцы тем городам, крепко завидовали! Как же: на юге, всего в двухстах километрах, воздвигалась Магнитка; на востоке, в Челябинске, строились ЧГРЭС, ферросплавный, тракторный; на севере, в Свердловске, сооружался мировой гигант — Уралмаш.

Как-то в «Известиях» была напечатана статья, в которой упоминалось, что в Миассе предполагается построить большой подшипниковый завод. Тогда только и разговору было об этой статье — разволновала она, разбередила души у всего миасского партийного и советского актива. Ясно представляли себе, как изменится обличье старого города, новым станет весь бытовой уклад, поднимется его экономика, культура.

Было похоже, чтоб 1936 году мечта начала сбываться. В Миасс приехали работники Ленинградского института. Их встретили, как дорогих и долгожданных гостей. Райкомовцы и райисполкомовцы объезжали окрестности, осматривали площадки, пригодные для большого промышленного строительства.

В 1939 году прибыли, наконец, и первые строители. Был заложен завод в 12 километрах от Миасса на север, по дороге в Тургояк. Проложили к новому заводу железнодорожную ветку, появились стены первых цехов и жилых домов. Инструктор райкома Пирогов часто наведывался к строителям, помогал людям осваиваться на уральской земле…

Но вот ранний утренний час 22 июня 1941 года. Война! Митинг на площади перед райкомом партии. Запись добровольцев. 23 июня Павел Пирогов вместе с группой коммунистов уезжал в действующую Красную Армию.

На этот раз страна вручила ему оружие посильнее «Максима» — батарею зенитных орудий. Пять лет он командовал батареей. За это время прошел восемь стран Европы. Вернулся в родной Миасс, неся на груди орден Красной Звезды, ряд медалей. В походном чемоданчике — шесть благодарностей Верховного командования.

Пять лет не видел Павел Михайлович родного города. И одного взгляда из окна вагона, когда поезд подходил к Миассу, было достаточно, чтобы заметить, как город переменился. Да, поработали земляки на славу! Там, где он перед уходом в армию оставил строительную площадку с грудами развороченной земли и недостроенными стенами заводских корпусов, — там теперь темнели громадные заводские цехи и сверкали тысячами огней улицы нового городка. Хоть и далековато было от железной дороги, а приметил Пирогов и большое автомобильное движение на улицах, и скверы, заполненные толпами людей, и яркие витрины магазинов. Все было, как в настоящем большом городе, и как-то не верилось, что поезд подходит к Миассу. Павлу Михайловичу даже завидно стало: экую громадину соорудили! И все без него построилось, в тяжелую военную пятилетку!

Однажды он поехал на автозавод. Получил в отделе кадров «переговорный пропуск» и весь день ходил из цеха в цех, разговаривая с людьми, присматриваясь к их работе. И все время вспоминалось, какими были эти места во времена его детства и юности. Глухомань, тишина, олений водопой на берегу реки. Людно здесь было только раз в год, когда наступала пора сенокоса. Тогда съезжались сюда миассцы, вечерами на еланях горели костры, по лугам разносились песни….

К вечеру он снова зашел в отдел кадров и попросил выписать направление в первый литейный цех, в очистной пролет.

— В очистной? Не трудновато ли будет? — нерешительно спросил работник отдела кадров и заглянул в представленные документы: офицер, старший лейтенант, год рождения — первый год века.

Но Пирогов, посмеиваясь в солдатские усы, настаивал:

— Трудно тому, кто закалки не имеет. А мы закалкой не обижены — две войны пройдены и следа не оставили. Пиши, пиши, товарищ, в литейный цех. Там поработаем…

Там, под мрачноватыми сводами очистного пролета я и встретился с Пироговым. В разгар работы у очистников всегда стоит громкий переливчатый звон, заглушая все другие производственные шумы, даже рев вентиляторов и перестук формовочных станков. Звенят отливки. Звенят, когда по ним бьет кувалда обрубщика, звенят, чокаясь с другими при загрузке в электрокар.

Обязанности обрубщика не сложны, но легкими назвать их тоже нельзя. С помощью кувалды, молотка и зубила надо выбить из отливок стержни, обрубить литники и весь лишний металл. Редуктор, задний мост и ступица весят от 30 до 70 килограммов, за смену их надо обработать не менее 10 тонн.