Мятая фольга 2 (СИ)

Перед глазами повисло ночное небо, за шиворот сыпануло колючего снега, в сознании мелькнуло мое хрупкое детство, в котором мне было также невыносимо тревожно. Женька разодрала кожу на моей щеке, пиханула коленом под ребра, которые еще помнили о недавней травме, и едва не наступив мне на руку сапогом, вскочила и бросилась к распахнутым воротам в заборе.

Этот долгий вечер превратился для меня в ад… Я перевернулся на бок, поднялся, поежившись от ледяной струйки сползшей по спине, от растаявшего снега, что забился под ворот. И отчетливо услышал Женькин вой.

Я нашел ее у тела брата, где она, уткнувшись в снег коленями, вцепившись в его руку, монотонно скулила. Потом Женька выла спрятав лицо у меня на груди, вонзая пальцы в мои бока под распахнутой курткой- сжимала и разжимала кулаки— рвала, царапала.

Я гладил Снежную по голове, нашептывая какую-то убаюкивающую хрень, до тех пор, пока не окоченел в сугробе. К этому времени Женька впала в стадию анабиоза, не реагировала на мои слова и попытки ее растормошить. Я как смог, потерянный и уставший, дотащил ее до ближайшего дивана в доме, прикрыл пледом и позвонил семейному адвокату, который пообещав приехать, настоятельно рекомендовал сделать звонок в полицию.

Дальнейшее превратилось в грустные реалии. Полиция и скорая приехала почти одновременно. Я встретил их у тела.

— Кто стрелял по собакам? — Спросил блюститель порядка, как только осмотрел место преступления.

— Я.

— Разрешение на оружие есть?

— Спросите у хозяина оружия.

— А кто хозяин? Зовите.

— Понятия не имею, где он может сейчас быть.

Меня осмотрели более внимательным взглядом.

— Где научился стрелять?

— В лагере скаутов, — устало съязвил я.

Потом меня допрашивал молоденький лейтенант в отдельной комнате.

Фамилия, возраст… я отвечал рефлекторно, осипшим голосом, с единственной мыслью на тот момент, побыстрее решить все формальности и покинуть стены этого дома. Я мог бы не отвечать на вопросы, как рекомендовал мне адвокат, но уж очень хотелось отвлечься от жестких мыслей.

— Значит ваших родителей сейчас нет в России, а что на счет вашей подруги?

— Она живет… жила с братом.

— Это тот, который…?

— Да, — я потянул рукава свитера, пытаясь лучше скрыть ссадины на запястьях.

— По какой причине, вы, с вашей подругой, находитесь в доме вашего брата?

— Решили провести здесь Новый год.

Взгляд светлых глаз неодобрительно прошелся по мне, пояснив таким образом, что рано нам еще уединяться, не тот возраст, но я послал опера куда подальше в точности таким же холодным, колючим взглядом.

— Ваш брат знает, что вы с подругой сейчас в его доме?

— Естественно…, — ответил я и тут же осекся; не знаю наверняка, станет ли подтверждать этот факт Влад.

— Когда вы приехали собаки были во дворе?

— Нет, в загоне.

— Кто же их выпустил?

— Я. — Не собирался выгораживать Влада, но и не хотел выдавать всей правды. Все неточности и погрешности в моих словах позже, при необходимости, с легкостью опровергнет адвокат.

— Калитку тоже, вы, не закрыли?

— Не помню, возможно, да.

— Вы знали, что брат вашей подруги, собирается навестить Вас?

— Нет.

— Откуда он узнал о вашем место нахождении?

— Мы с Женей иногда общаемся посредством сети, возможно, он получил эту информацию из нашей переписки.

— Можно ознакомиться с вашей перепиской?

— Не думаю, что я сохранил ее. — Раздражение ситуацией возрастало.

— Но все же, Максим Владимирович, это дачный дом, название улицы чуть ли не Абрикосовая… сколько таких улиц в дачных центрах вокруг города? Что бы вас найти, ему нужно было точно знать местонахождение этого дома.

— Вам важно узнать, не был ли его приезд подстроен? Наши братья знакомы. Возможно, он ранее бывал в этом доме. — А ведь опер прав, меня так легко сделать виновным.

— Хорошо. И все же, зачем он приехал? Более чем уверен, пострадавший был недоволен тем, что его сестра уехала с вами…за город, иначе..

— Это ваши предположения…

— Возможно, — неохотно согласился опер. — Ну тогда последний вопрос, в каких отношениях вы были с братом вашей подруги.

— В ровных, — и пусть докажет обратное.

Я некоторое время сидел пялясь в одну точку, пока лейтенантик заполнял какие-то формуляры.

В столовую, где мы находились, вошел еще один правитель порядка с пачкой бумаг.

— Что, закончил уже?

— Дохлый номер, девчонка не в себе.

— Понятное дело, тру… пострадавший, — спохватился парень, на которого я тут же перевел пристальный взгляд, — ее брат.

— Да? Ну тогда все еще хуже… она сказала, что не знает того, кто лежит за забором. А опознание сейчас не позволяет провести медицина.

Лейтенантик повернулся ко мне.

— И что это значит?

Я пожал плечами.

Смысл услышанного дошел до меня не сразу, а позже, уже в машине, когда после допроса и всех формальностей, адвокат вез нас с Женей ко мне домой.

У меня и мысли не возникло оставить ее в таком состоянии одну. Не попрощавшись с опером, внимание которого на некоторое время отвлек прибывший адвокат, я вышел из столовой и замер в широком проеме гостиной. Женька сидела на диване забившись в угол, и недоуменно косилась взглядом поверх головы мед брата, мерявшего ей давление.