Мятеж

В дореволюционное время Тубосс был богатым многолюдным селом где кипела жизнь. Его крестьяне разводили скот, сажали хлеб, растили фруктовые сады, занимались рыбной ловлей в прилежащих озёрах. В селе имелась своя маслобойка, мельница, кузница и прочие необходимые для самодостаточной жизни мануфактуры. Не далеко от Тубосса стоял женский монастырь. Когда крестьяне решили построить каменную церковь в селе, специально для этого они сделали кирпичный завод. По окончании строительства церкви завод закрыли за ненадобностью. Они не стали производить кирпич для личных домов и сараев, не стали им мостить центральную улицу села, которая до сих пор в распутицу больше напоминает непроходимое болото. Таким образом крестьяне показали, что их предпочтения лежат в области вечного духа, а не в мещанской устроенности земного бытия. Западному человеку подобное пренебрежение комфортом кажется варварством, но на самом деле это другой, более тонкий и разумный подход к жизни. То что русский природный человек обладал не худшими чем западный обыватель способностями в технических областях, служат доказательством эти самые сельские церкви, — довольно-таки сложные в архитектурном отношении сооружения.

После революции церковь наполовину разрушили. В результате проводимой в стране политики укрупнения колхозов и закрытия неперспективных деревень, Тубосс обезлюдел и превратился в место паломничества рыбаков и охотников.

Колин дом находился в центре села. Жил он в нём всей семьёй: с женой и двумя сыновьями. Старшему Ивану тогда было 15 лет, младшему Петру 12. Была ещё старшая дочь, но она жила в Москве, где училась на художницу.

Николай со своими домочадцами встретил меня очень радушно. Как только я приехал они сразу принялись накрывать стол всем чем были богаты. Пока происходила ознакомительная суета, я рассматривал внутреннее убранство дома и самих хозяев.

Первое что бросалось в газа это их простота в общении. Но удивляли грязь и бардак царившие в доме. Некрашеные полы уже давно не подметались. По углам комнат и коридора валялись всякие инструменты и запчасти от авто и мототехники. На обеденном столе, сколоченном из досок, лежали обрывки старых газет, виднелись разводы от пролитой еды, валялись хлебные крошки. По углам стояли грязные обшарпанные диваны и кровати, не знающие чистого постельного белья. Нечто похожее бывало у меня, когда я только переехал из Москвы в село Коломно. Но я то жил один, — сам себе готовил еду, стирал, ремонтировал технику, следил за скотиной и делал прочие дела по быту, и до уборки в доме у меня часто не доходили руки. И то до такой степени бардака я никогда дело не доводил. А тут жила целая семья, все здоровые, не пьющие и к тому же верующие.

Под стать убранству дома были и сами хозяева. Все они ходили в старой давно не стиранной рабочей одежде. За волосами на голове и бороде Николай совершенно не следил, и они у него торчали во все стороны как у лешего. Зимой Николай иногда по простоте и из чисто спортивного интереса выходил на улицу встречать меня с босыми ногами, а отправляясь в Москву он одевал рваные заштопанные валенки и со стороны могло показаться что перед вами стоит опустившийся бич. Я сам не люблю изысканно модно одеваться, но такое откровенное пренебрежение правилами опрятности в одежде служило соблазном для некоторых знающих его людей. С глазу на глаз они спрашивали меня:

— Сань, чтобы быть православным я тоже должен босой ходить по снегу и одеваться в грязную одежду? — имели в виду они Николая.

Но как собеседники Николай и его жена Евгения оказались очень интересными людьми. Оба они имели высшее образование и в отличии от меня уже давно пришли к вере.

Коля поведал мне свой путь в Православие. Когда Горбачёв начал проводить свою перестройку, то он уже тогда понимал суть происходящих в обществе процессов с позиции русской религиозности. В Сергиевом Посаде у него были единомышленники казаки, с которыми вместе он начинал борьбу с демократами и сионистами. Во главе казаков стоял атаман — отставной офицер советской армии Турухин Павел Киприянович. Казаки по своим убеждениям были горячими монархистами и не одобряли политику, проводимую в этой области высшими церковными властями во главе с Алексием Ридегером. По этой причине Николай разошёлся с казаками, он мне объяснил своё решение такими словами: «Я должен был идти с казаками или остаться в церкви, и я выбрал второе». Позже Николай дал мне телефон и адрес Турухина, и я несколько раз к нему ездил в Сергиев Посад. В нём я нашёл близкого себе по убеждениям человека. Возрастом как и Николай он был старше меня лет на восемь. Кроме атаманской работы Павел Киприянович успешно занимался предпринимательством в той мере, в какой это возможно национально мыслящему человеку при сионистском правительстве.