Мятеж

Сгустки сверкающей плазмы релятивистскими воронками обрушились внутрь себя, пожираемые микросингулярностями[63], что были замкнуты на предельной дальности. Спустя миллисекунды рукотворная сфера ледяного огня поднимется между источником приближающихся шумов и конусом боевого построения. На какое-то мгновение межзвёздный вакуум станет чуточку плотнее, и на выходе в субсвет паразитную энергию будет ждать уже не комфортное ничто, пусть и пронизанное жёстким излучением разогнанных магнитосферой Галактики частиц, а почти настоящая звёздная атмосфера, способная порождать на субсветовых скоростях ударные волны, размалывающие в пыль целые планетоиды.

Финнеан на собственной шкуре знал, каково это, штурмовать уплотнённый файервол с той стороны, и его губы невольно сжались в зверином оскале.

Нате, ешьте.

Гравитационный диапазон между тем уже призывно рычал, вызывая на бой глупца-контр-адмирала, посягнувшего на этот никому не нужный участок вселенной.

На них шло нечто чудовищное.

Ибо сказано человеку: не узри ты иных миров и будешь спасён, или узри и падёшь смертию.

Второй залп, третий, четвёртый.

Если бы они послушались приказа Воина и уходили сейчас в сторону Ворот Танно, их бы смели с наскока, не глядя, ушли бы только флагманы, чья масса покоя логарифмически вытягивала длину прыжка. У остальных не было бы шанса.

Тем лучше, думал про себя Финнеан, с облегчением погружаясь во мрак гиперрежима. Тем лучше, не будет потом сожалений. Если оно вообще будет, это «потом».

Контр-адмирал перестал себя осознавать за мгновение до финального залпа.

Ещё мгновение тишины перед бурей.

И вот оставшаяся без зрителей гемисфера раскололась от огненного водопада, накрывшего почти радиан телесного угла. Это к ним на всех парах неслось то, что так долго готовилось их тут изловить и сожрать. Голая математически точная ярость пустоты. А потом вторая волна. А потом третья.

Квол к тому моменту уже ожил. Квол был слеп, глух и беспомощен. Ему оставалось только обречённо следить, как падает мощность на воротах накопителя. Когда она дойдёт до нуля, все, кто есть на борту, умрут.

Забираясь в недра ложемента, Цзинь Цзиюнь по привычке затянул пояс истрёпанного рабочего комбинезона повыше, чтобы складки не мялись между ног. Наверное, это и выглядело потешно со стороны, но кто его вообще здесь увидит.

Санжэнь, старик без родни и дома, один за сотни парсек от ближайшего обитаемого мира, Цзинь Цзиюнь даже по меркам старателей, трудящихся за битый эквивалент на далёкую и полузабытую «Янгуан», как никто другой ценил своё одиночество.

Единственным его постоянным собеседником последние пятнадцать лет оставался ломаный-переломаный квол, просрочивший все мыслимые пороги шатдауна[64], да и тот последние бортовые полгода на него за что-то дулся и разговаривать не желал. Цзинь Цзиюнь относился к этому со спокойствием монаха-отшельника. В чём-то так и было, разве что он никогда не был религиозен, спокойствие ему придавала размеренная, если не сказать монотонная жизнь оператора астероидного тральщика, никакие особые религиозные ритуалы для этого ему не были нужны.

И только сейчас, когда радары готовились изловить планетоид в сеть, Цзинь Цзиюнь никак не мог успокоиться, всё ёрзал в своём ложементе, машинально делая один и тот же охранительный жест левой рукой, пока наконец не вспомнил про оставленный с прошлого раза над проектором гемисферы истрёпанный моток вечной силикатной резины. Раздалось дребезжащее треньканье. Навязчивые повторения в трудную минуту помогают успокоиться, и Цзинь Цзиюнь с видимым удовольствием принялся щипать ребристые нити, прислушиваясь к их мерному звуку.

Трень. Брень.

Аларм[65] рявкнул и пропал, но Цзинь Цзиюнь, бросив моток себе за спину, уже ловко выводил тральщик на касательную траекторию. Индикатор рабочего тела тут же неуклюже тронулся на юг, помигивая красным.

Ничего, или нам сегодня повезёт и мы наконец изловим марганцевого стервеца, или это опять окажется обычный снежок, но даже и в таком случае можно будет спокойно пополнить запасы и возобновить охоту.

После тычка скрюченным артритным пальцем в пипку виртсенсора за борт послушно свесился рентгеновский радар. На таких расстояниях он лучше других предсказывал плотность, а значит, и предполагаемый химический состав. В облаках Оорта вообще мало чего бывает интересного, но на то и нужны тральщики, чтобы среди отвалов воды, силикатов и вездесущего алюминия, не говоря уже о ещё более банальном феррите, отыскать самородок — малое тело с преимущественным содержанием марганца, а везунчикам доставалась и вовсе экзотика вроде бериллия или ещё более редкого во вселенной лития. После поимки астероида с кларковым числом[66], скажем, ниже десятки можно было прямо сейчас собирать вещи домой, всё равно больше так в жизни не повезёт.

Ха, «домой». Сказал санжэнь.