Мятеж Безликих

Марк отворил тяжелую деревянную дверь, обитую железом, чиркнул спичками и зажег керосиновую лампу. Особая комната напоминала склад. Здесь на ровных деревянных полках стояли баночки и коробочки с магическими эликсирами и порошками, купленными в чародейских лавках в столице округа. В прежние времена когда Марк еще служил главой городской полиции, он часто по служебным делам мотался в Цлежнице, крупный окружной центр с населением в тридцать тысяч человек. И перед возвращением домой обходил все чародейские лавки, скупая эликсиры и волшебные порошки, боевые и охранные заклинания, записанные на листках бумаги, магические артефакты. Сослуживцы уже тогда смотрели на него как на сумасшедшего, крутили за спиной пальцем у виска, но в открытую никто ничего не говорил. Они знали о буйном нраве Марка Вучетича, к которому в последнее время привязалось точное прозвище Мрак. Все купленное магическое богатство Марк складывал на полки в особой комнате, в слепой надежде что однажды ему придется применить все это барахло на деле. Он знал, что все в округе считают его псхом, но ему было на это плевать. Если бы они видели ЭТО или почувствовали на своей шкуре, что тогда пережил Марк, вряд ли бы они смогли спокойно спать в своих постелях. А уж в эту ночь в проливной дождь и морозный ветер, когда где-то там в лесу продолжали оставаться ни в чем не повинные дети, и подавно. Но сейчас Марк не испытывал никакого злорадства. Он оказался прав, а они нет, хотя лучше бы вышло по-другому. Он просто хотел, чтобы все побыстрее закончилось, и никто… никто и никогда не страдал так, как когда-то он, увидев то, что осталось от его пятнадцатилетнего сына Алуша.

Марк мотнул головой, пытаясь избавиться от дурных воспоминаний, словно это могло ему помочь. Они жили в нем, стали плотью и кровью его, и никуда от этого не деться. Он развязал холстяную сумку и стал аккуратно складывать с полок все что ему могло пригодиться. Только теперь он увидел, насколько большая у него коллекция всевозможных чародейских фокусов. Оставалось надеяться, что ему не всучили фальшивки. Последним он взял магический жезл, заряженный силой огня, как его уверял торговец. Жезл он повесил на пояс рядом с охотничьим ножом.

Марк вышел из особой комнаты и тщательно запер ее. Ключ он оставил здесь же в подвале, в укромном уголке над балкой. На прощание Марк заглянул в комнату, где стояли стеллажи с пыльными винными бутылками. Он выбрал по бутылке вина и коньяка. Вино тут же откупорил и сделал добрый глоток для храбрости, да и в профилактических целях не помешает. На улице холодрынь страшная. Коньяк он упрятал в рюкзак, сверху положил холщевую сумку с магическими боеприпасами, затянул лямки рюкзака и устало присел рядом. В три присеста он выдул бутылку вина и отбросил от себя пустую тару. Он уже давно перестал что-либо чувствовать и даже не удивлялся этому. С той самой страшной ночи, когда он нашел своего растерзанного сына, его чувства словно выключили. Но сейчас Марк впервые ощутил страх, и это обрадовало его. Никто никогда так не радовался своему страху, как Марк в эту ночь.

Он встал, вышел в коридор. Из одежного шкафа он достал тяжелый прорезиненный плащ с капюшоном, в таком костюме раньше он ходил на рыбалку с Алушом, и надел его. Натянул резиновые сапоги, такие что под самые яйца, застегнул плащ, накинул на голову капюшон и вернулся за рюкзаком. Марк проверил лямки, удобно ли ему сбрасывать рюкзак в случае опасности, как достается холщовая сумка с магической утварью, не промокнет ли содержимое рюкзака. Закончив осмотр, он надел рюкзак на спину, повесил ружье на плечо и направился прочь из дома.

Улица встретила его неласково, как сироту встречает злая мачеха. Отфыркиваясь от дождевых брызг, Марк поглубже натянул на лицо капюшон и осмотрелся по сторонам. Из-за стены дождя в десяти шагах ничего не было видно, кроме размытых тусклых огоньков керосиновых ламп и свечей, горящих в окнах. На эти огоньки Марк и двинулся. Лужи разлились по улицам города, поднимаясь все выше и выше. Идти тяжело, сапоги то и дело увязали в грязевой каше и их приходилось с силой выдергивать, рискуя продолжить путь босиком.

Марк шел вперед наугад. Он почти ничего не видел. Надо только выйти к реке, там в укромном месте его дожидалась лодка. Разлившаяся река не должна была добраться до его ухоронки, но все таки стоило поспешить. Сплавляться по реке в такую непогоду чистой воды самоубийство, но у него не было другого выхода. Пешком до подножия Дивранских гор он не дойдет.