Мятеж броненосца «Князь Потемкин-Таврический»

Интересно, что в своей книге Фельдман проговаривается о планах создания все той же Южнорусской республики под эгидой Бунда, т.е. о фактическом расчленении России. Он пишет: «Занятый агитацией на корабле, я не присутствовал на совещании потемкинской комиссии с приехавшими на корабль уполномоченными всех одесских социал-демократических организаций (большевики, меньшевики, Бунд). Когда я вошел в адмиральскую, где происходило заседание, оно уже заканчивалось. Товарищи Афанасий и Наташа энергично призывали матросов захватить город. Наташа — пламенная большевичка Дальника — предложила следующий план. Броненосец высадит немедленно десант. Под его охраной тысячи рабочих, ожидавших матросов в порту, построятся в колонны и понесут тело Вакуленчука на кладбище через весь город. По дороге рабочие и матросы начнут братание с войсками. Соединенными усилиями они захватят правительственные учреждения, арестуют одесские власти и провозгласят Южнорусскую республику». Комиссия ответила отказом. «Количество матросов на корабле, — говорили члены комиссии, — строго соответствует его нуждам. Кроме того, в десант должны войти самые сознательные боевые матросы. Это неизбежно вызовет упадок духа команды, а может быть, и потерю броненосца».

Заметим, что за десант высказываются только понаехавшие на корабль революционеры всех толков. Из команды их поддерживает только один Матюшенко, все же остальные члены судовой комиссии против. Местные революционеры требовали от Матюшенко высадить в город десант 300—400 человек. Матюшенко поначалу был за десант, но потом резко поменял свое мнение и выступил против, ссылаясь на то, что на корабле должна была быть полная команда. Разумеется, слова Матюшенко — просто отговорка. Но почему такой деятельный и всегда решительный Матюшенко вдруг отказался от активных действий на берегу, ради которых, собственно, и привел броненосец в Одессу. Причина могла быть здесь только одна — Матюшенко совсем не был уверен в команде «Потемкина», не без оснований полагая, что высаженный на берег десант сразу же разбежится в разные стороны и сдастся властям, после чего уже сдаваться придется и самому кораблю. Количество преданных ему людей не превышало нескольких десятков, и, если на корабле этим количеством сторонников еще как-то можно было контролировать ситуацию, то в случае организации десанта это было уже невозможно.

Любопытно и то, что во время обсуждения, высаживать десант или нет, в адмиральский салон вошел представитель команды, который заявил, что команда категорически выступает против присутствия «вольных» на корабле и требует их удаления. Несолоно хлебавши, всей революционной братии пришлось убраться восвояси. Матюшенко удалось отстоять лишь двух, тех, кто изначально и был определен на восставший броненосец устроителями Южнорусской республики, — Фельдмана и Березовского.

Далее Фельдман с горечью отмечает. «Мы убеждали матросов сойти на берег и примкнуть к восставшему народу, но матросы отказывались покинуть корабль и сойти на берег, чтобы вместе с рабочими захватить город, повелеваясь своему сознанию». Матросы не поддались и уговорам Фельдмана стрелять но городу, а кроме этого, воспротивились и поднятию красного флага на «Потемкине».

В своих воспоминаниях Фельдман, как только может, открещивается от своего эсеровско-бундовского прошлого, выдавая себя даже не просто за социал-демократа, а за самого правоверного большевика. Он поносит свих однопартийцев эсеров. Особенно смешна сцена, когда эсер Шестидесятый грозит утопить прибывшего на лодке представителя эсеров, заявляя, что он большевик. Если бы история сложилась так, что к власти в России пришли эсеры, книга Фельдмана, думается, выглядела бы по-иному, в ней герои эсеры изгоняли бы незадачливых большевиков.

Судовая комиссия «Потемкина» вынесла решение никого больше не допускать на корабль. В результате не смогли попасть на него член Одесского большевистского комитета Хрусталев и известный революционер-большевик Губельман (Ярославский). Они тоже торопились на броненосец, чтобы возглавить мятеж, но их опередили более предприимчивые. Фельдман оказался шустрее Губельмана. Лодку же, в которой плыл Губельман-Ярославский, обстреляли с «Потемкина» из винтовок—таким образом Фельдман с Березовским боролись с конкурентами. Не испытывая более судьбу, будущий главный атеист СССР повернул восвояси.