Мятеж на окраине Галактики

Седьмой блок второго жилого комплекса фиолетового сектора третьего подуровня служил им родным домом вот уже больше полугода. Первый день Уимон помнил смутно. Сразу после накопителя их привели в большой зал, выстланный матами из пористого, пружинящего материала. Посредине каждого мата была установлена голубовато-серая сфера со срезанными дном и верхушкой, из-за чего казалось, будто пол усыпан гигантскими яйцами диковинных птиц. Вот только эти птицы почему-то неслись строгими ровными линиями. Большинство удивленно уставилось на это странное зрелище, но Уимон тут же узнал виденные в Енде стандартные саморазогревающиеся пайки и, кивнув новым соратникам, двинулся к дальней стене. Когда все распределились по матам, сопровождающий их Вопрошающий влез на возвышение у входа и несколько раз проорал инструкции, которые заключались в том, что в этих сферах находится ужин, а на ночлег каждый устраивается на том же мате, на котором лежит сфера. Сразу после подъема их сгуртовали в плотную толпу и до отбоя гоняли по разным тестам, сначала медицинским, а затем каким-то иным, более мудреным, которые Олег называл физиологическими и психологическими. Как объяснил Кормачев, еще один берсерк из команды Олега, который был лет на пятнадцать старше их обоих (среди всей команды старше него был только старший из братьев Йоргенсенов, дюжий, медведеподобный норвежец, до того как его отыскали люди капониров, промышлявший китобойством), прежде чем назначить их на какую-нибудь должность, канскеброны должны были определить, где и в качестве кого их лучше использовать. Именно для этого и были предназначены проводимые тесты. Однако к исходу дня весь этот марафон закончился, и для ночлега их привели уже в другое место. Это было большое помещение с высоким потолком. Середину его занимали два ряда двухъярусных коек, сдвинутых спинками друг к другу. По боковым стенам располагались узкие, но высокие и глубокие шкафчики, а в торцах коротких стенок были двери, закрытые черными, непрозрачными видеозавесами. Больше всего людей поразил пол. Он был тускло-зеленым, поблескивал, как влажный, и будто светился изнутри. В общем, он был очень похож на тот пол, который был устроен в святом для каждого человека из Народа месте — Местообиталище Контролера. Но Уимон за время жизни в Енде узнал, что ничего особо святого в этом полу нет. Влажным и светящимся его делали густо населявшие пол колонии бактерий, основной задачей которых была ликвидация грязи и обеззараживание помещений. Однако это помещение уже больше напоминало место, где людям можно было обжиться. И люди, преодолев благоговение и опаску, потихоньку расползлись по нему, занимая койки и шкафчики. К вечеру выяснилось, что за дверями находились круглые залы, обустроенные, будто лесные полянки с небольшим озерцом в дальнем от места расположения их команды торце и звонким ручьем, впадающим в небольшой бочаг, — в ближнем. На стены залов проецировались голограммы, создающие полное ощущение пребывания в настоящем лесу. Вряд ли Контролерами канскебронов двигало желание облегчить уроженцам куклосов существование в этом мире металлических стен и искусственного света. Скорее их психологи просчитали, что отсутствие возможности некоторой разрядки негативно скажется на психике примитивных детей лесов и побережий. Что неминуемо приведет к нервным срывам и вследствие этого — к поломке дорогостоящего оборудования. Иезуитская натура канскебронов и здесь проявила себя в полной мере. В первый же месяц обнаружилось, что когда Контролеры считали, будто обитатели седьмого блока по каким-то причинам заслуживают наказания, то в зонах отдыха резко снижалось напряжение голоизлучателей и искусственность этого райского уголка начинала больно резать глаз и ранить душу.

Первую неделю Вопрошающие не особо докучали им своим вниманием, и люди, пообвыкшись, принялись за обычные свары. Кто-то решил, что ему мало одного шкафчика, кто-то, заняв верхнюю койку, захотел спать на нижней. А кто-то принялся устанавливать свои собственные порядки в своем углу или на своей выгородке. Несколько раз эти стихийно сбившиеся стаи пытались покуситься на угол, занятый Олегом и его командой. Причем оба раза свою агрессию они направили на Уимона. Первый раз Кормачев, братья Йоргенсены и Накамура просто встали со своих коек и молча выстроились у кровати Уимона. Этого оказалось достаточно, чтобы трое дюжих молодчиков поспешно ретировались. Что Уимону было вполне понятно. Несмотря на то что он прожил рядом с этими людьми уже довольно много времени и считал их своими друзьями, его самого иногда охватывала дрожь от исходившей от них странной внутренней силы или, в определенных ситуациях, серьезной угрозы, не ощутить которую было просто невозможно.