Мятеж номенклатуры

Разочаровал Ричард Никсон, перепутавший Президента Всея Руси с парламентским клоуном. Разочаровали выборы в Крыму и Молдове. Огорчили вцепившиеся друг другу в глотку Чубайс с Лужковым. Опечалило всеобщее равнодушие к эпохальному посланию Президента к Федеральному Собранию. Уже Г. Попов начал поругивать (пока еще слегка) своего бывшего патрона. Первого юриста среди соратников — С. Шахрая — пришлось снять с министерства. Так кто же победил в октябре, кто заставил проголосовать за новую Конституцию? Почему никому доверять нельзя? Кто, в конце концов, Президент в стране!? "Вы, Борис Николаевич!" — бодро отвечают лишь Ерин и Грачев, перепачканные кровью Второй октябрьской революции. Остальные стараются безмолвствовать вместе с народом.

Повысить свою выживаемость в политике либеральная номенклатура смогла лишь одним способом: объединением с криминальной средой. Для бывших «демократов» быстрый переход в новое качество был вполне понятен. Ведь собственно демократия целью политики последних лет вовсе не являлась. Лидеры «демократов» были опытными игроками в закулисных комбинациях КПСС и воспринимали энтузиазм населения по поводу новых для него идеологических построений лишь как способ добиться перераспределения власти. Вот и втолковывали людям, что демократия (политические свободы, законность, федерализм, парламентаризм, правовое государство и проч.) будто бы и есть наиболее эффективный механизм власти. А пока романтики делили призрак власти на выборах, сессиях и съездах, реальная власть и право собственности концентрировались в других местах.

К 1993 г. стратегия либеральной номенклатуры до того была развенчана, что даже наиболее умеренные политики начали понимать фальшивость убогого формализма демократических процедур, осознавать необходимость опоры на реальные интересы различных элитных групп и переходить в стан оппозиции. Оппозиция во главе с Верховным Советом смогла мобилизоваться для переигрывания «ельцинистов» в долговременном противостоянии: поставить на поток работу своих средств массовой информации, заручиться поддержкой региональных элит, промышленного лобби. Еще немного и сложился бы блок национальной номенклатуры и радикальной оппозиции. Но времени на доведение до логического результата всех этих мероприятий не хватило.

Лидеры либеральной номенклатуры, почувствовавшие, что почва ускользает у них из-под ног, инсценировали государственный переворот, в результате которого полярные политические силы аннигилировали, оставив после себя пустыню. Все время потрясая кулаками и обещая лечь костьми во имя торжества Конституции, оппозиция оказалась совершенно неприспособленной к скоротечной силовой схватке. Имея почти все, она почти все и потеряла. Все эти фронты, народные собрания, движения — все пошло прахом. Началась спонтанная трансформация политической среды.

ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ ИМПОТЕНЦИЯ НОМЕНКЛАТУРЫ

Вырождение коммунистической идеологии к началу Перестройки было более чем очевидным. Громадные усилия пропагандистского механизма сводились на нет каким-нибудь смешком лукавого юмориста или жалкой диссидентской листовкой. Механизм с тех пор был на время остановлен, а потом запущен в противоположную сторону. Этим удалось нейтрализовать юмористов и диссидентов (они как бы стали способствовать идеологической работе среди населения), но побороть импотенцию не удалось — ведь у пропагандистского станка стояли почти те же самые люди (например, те же А. Яковлев и Г. Попов).

Нелепости фасадной демократии, шабаш либеральной творческой мысли и идеологическая импотенция власти только на первый взгляд выглядят как совершенно бессмысленное и никому не нужное разрушение. Стремительное обветшание российской демократии — следствие ее полной бесхозности. Своим архитекторам, желавшим делать историю, она опротивела даже быстрее, чем большинству граждан.

Идеологическая импотенция вызвала закономерный процесс деградации политического фасада — депутатского корпуса. От самостоятельно мыслящих в рамках программы КПСС академиков в парламенте СССР мы перешли к самостоятельно мыслящим без всякой системы мэнээсам, а теперь и вовсе — к канцелярским работникам, свободным ото всяких мыслей. Пока активная часть населения была озабочена своим участием в этом процессе, номенклатура решала свои закулисные проблемы.

Смысл кратковременного введения и последующего разрушения демократии был в том, чтобы в сжатые сроки перераспределить собственность и права на прибавочный продукт. Власть была превращена в товар и те, кто удачно реализовал личный бизнес-план, смогли снова купить себе власть. Сырьевики придушили всесильный ВПК, повязанная с Западом часть номенклатуры легализовала и укрупнила масштабы своих экономических операций, криминальная среда реализовала свой план "кто был ничем, тот станет всем".