Мятеж в империи

Перед домом, возле крыльца, лежит один из смутьянов. На вид совсем молодой парень, ему бы жить да жить. И чего встал на кривую дорожку?

– Паспорта, листовки, бомбы и оружие, – указал на стол поручик Чалов. – Всех взять живыми не удалось…

– Знаем уже, – перебил я его, рассматривая четыре самодельные бомбы. – Кто сконструировал?

– Молчат, – развел руками поручик.

Этим парням всем около двадцати лет, а вот те, кто оказал сопротивление в доме намного старше. Одному лет под пятьдесят, второму под сорок. Пролистал я паспорта данных «товарищей», печати смазаны, подписи одинаковые.

– Пошлите кого-нибудь за Картко, – распорядился я.

– Иван, а может сами попытаемся расколоть? – шепотом поинтересовался у меня Анзор.

– Злой и хороший? – предложил я.

– Доброго я буду изображать, – мгновенно уловил мою мысль советник.

Допрашивать парней решили на кухне, благо там еще оказался и выход в сарай. Можно после беседы с одним парнем отводить его в хлев, чтобы сообщникам не мог и намека никакого подать. С кого же начать? Троица революционеров сидит на полу у стенки, ведут себя независимо и презрительно губы в ухмылке кривят. Выбор пал на парня среднего роста, он немного в теле, но главное другое, одежда у него стоит намного дороже, чем у остальных. Явно же выходец из богатой семьи, сомневаюсь, что сам на шмотки деньги заработал.

– Встал и пошел! – указал я стволом револьвера выбранному для допроса.

Парень, бросил быстрый взгляд на своего товарища, который чуть отрицательно головой помотал. Ждать чего-либо не приходится, поэтому я схватил «пухляша» (так его про себя обозвал) за ворот френча и резко вздернул на ноги, после чего сильно ударил под дых.

– Хреново со слухом? – оскалился я. – Ты, падаль, должен понимать, что можем к стенке поставить и расстрелять в любой момент. Помни об этом!

Пухляш хватает ртом воздух, а я его толкнул по направлению к Анзору. Мой советник парня поймал и чуть ли не в обнимку вывел на кухню. Пока я не подойду, мой советник начнет убеждать парня меня не нервировать, а то мол и впрямь может этот деспот приказать расстрелять, после пыток.

– Кто у нас тут Мирон? – вновь взял я со стола паспорта. – Вы бы не молчали товарищи, могу же обидеться.

Презрительные улыбки парней меня за живое не задели. Ничего, есть специалисты, которые смогут их разговорить. Выждав еще пару минут, я направился на кухню и с порога рявкнул:

– Хрен ли с бомбистом церемониться? Пулю между глаз и оформим, как попытка к бегству или оказание сопротивления при аресте. А можем и вовсе приписать, что устроили на меня засаду!

– Иван Макарович, вы не гневайтесь, – направился ко мне Анзор, – парень-то мог запутаться. Следует разобраться, вдруг он невиновный?

– Бомбы есть, – загнул я палец на ладони, – оружие имеется. Что еще доказывать нужно?! А! Забыл! Содействовать следствию, в отличие от своих, так называемых товарищей, он не желает! К стенке и всего делов-то!

– А парни раскололись? – наигранно воскликнул мой советник.

– Ну, не совсем, но как говорится – поплыли! Сказавши слово уже остановиться нельзя, – махнул я рукой, делая вид, что успокаиваюсь. – Поручик показания снимает, а скоро прибудет начальник сыска, от того и вовсе ничего не скрыть. Хм, кстати, долговязый-то кивает, что организовал все пожилой, который отстреливался, а в помощниках у него именно вы, – ткнул пальцем в сторону пухляша, – ходили. Так?

– Нет, – отрицательно замотал головой парень. – Не я, да и, собственно, это мое первое дело, можно сказать, случайно в данную компанию попал.

– Ой, так все говорят! – отмахнулся я.

– Ваше высокопревосходительство, случаются же исключения! – убеждающе проговорил мой советник. – Давайте послушаем, что он, – кивнул на пленного, в свое оправдание скажет.

– Ну, – протянул я, поджав губы, – время еще терять, можно к ворам в камеру определить, те любят таких молоденьких и пухлых. Быстро сделают общедоступной дамой. Правда, иногда перестраховываются, зубы полностью выбивают, чтобы новоиспеченная девица у них ничего не пооткусывала. Понимаешь о чем толкую?! – резко повысил я голос и склонился над затрясшимся парнем.

– Н-не надо к-к ворам, – заикаясь проблеял тот.

– Тогда говори! – с шумом придвинул к себе табуретку и сел на нее. – Учти, пойму, что врешь, то в общую камеру отправлю к уголовникам, самым прожженным, где на политических смотрят, как на проституток.

Парень, оказавшийся Павлом Мишиным, так он представился, стал, заикаясь и спеша, выкладывать про свою жизнь. Выяснилось, что он относит себя к сочувствующим движению эсерам, но в организации не состоит. Сюда они приехали для того, чтобы помочь товарищам свергнуть деспота, притеснителя всего революционного движения и узурпатора власти. Лестно, с какой-то стороны, про себя такое слышать. Особо его ни во что не посвящали, знает Павел только одно, что по отмашке из центра им предстояло закидать бомбами мой автомобиль.

– И кто же должен был метать бомбы? – уточнил Анзор. – Как понимаю, их у вас всего три штуки, значит и самоубийц столько же.