Мятежная дочь Рима

И тут только до нее дошло, как она выглядит в этот момент — грубые кельтские штаны и заляпанные грязью высокие башмаки, спутанные волосы, выбившись из-под вязаной шапочки, разметались по плечам, толстый шерстяной плащ совершенно скрывает фигуру. Кроме того, во время долгой дороги ее одежда украсилась веточками и жухлыми листьями — можно было подумать, что она валялась на земле, да, собственно говоря, так оно и было.

— Да, конечно, я грязная, как свинья, потому что мне пришлось провести в седле три дня и две ночи, но — да, я римлянка, поверьте мне на слово! Пожалуйста, откройте ворота, я падаю от усталости!

Солдат, отвернувшись, выкрикнул какой-то приказ, и за стеной прогрохотали тяжелые солдатские сапоги. Загремели засовы, и массивные ворота со скрипом распахнулись — заметно было, что их открывают нечасто. Таща за собой за повод усталую и спотыкающуюся лошадь, Валерия на подгибающихся ногах прошла внутрь. Кобыла, словно почуяв, что тут их ждет долгожданный отдых, внезапно оживилась и принялась толкать Валерию головой. Глазам ее представился крохотный внутренний дворик с кучкой дощатых хижин, в которых, вероятно, размещались солдаты, а дальше за ними — еще одни ворота. Такие вот внутренние дворики служили ловушкой. Любой из нападавших, которому удалось бы прорваться внутрь через первые ворота, моментально оказывался в западне и был бы убит римскими лучниками, укрывшимися за парапетом внутренних стен.

Да, без Гальбы у варваров не было бы ни единого шанса, с горечью подумала Валерия.

— Неужели вы действительно госпожа Валерия?! — ошеломленно спросил декурион. Он не верил собственным глазам — стоявшая перед ним женщина была черна от грязи, измученное лицо ее было прозрачно-бледным, глаза покраснели от усталости и бессонницы, в спутанные волосы набились листья и трава. Она казалась загнанным зверьком.

— Я сбежала, чтобы предупредить о нападении. Варвары близко… — едва ворочая языком, прошептала она.

И потеряла сознание.

Как позже выяснилось, Валерия добралась до Адрианова вала всего в десяти милях от того форта, где стоял легион петрианской кавалерии. Ее напоили сидром и, не слушая сбивчивых протестов, уложили в постель, поскольку сил, чтобы сопротивляться, у нее не осталось. А пока она спала, сигнальные флажки передали весть о ее возвращении супругу, и очень скоро тем же способом был получен краткий ответ: «Доставьте ее ко мне!» Вскоре после полудня Валерию разбудили и отвели вниз, где ждала легкая колесница. Она с трудом могла стоять, на ней была все та же грязная, пропитавшаяся потом одежда, волосы сбились в неопрятный колтун, руки, которыми она с трудом удерживала поводья, исцарапанные, с обломанными ногтями, внушали ей ужас. Она поискала глазами знакомое кольцо, но его не было. Сцепив зубы, Валерия вцепилась в поручни.

— С вами все в порядке? — с сомнением в голосе осведомился декурион.

— Да. Просто отвезите меня домой, хорошо?

Возничий щелкнул кнутом. И колесница рванулась вперед, вдоль стены, прямо на глазах набирая скорость. Ветер, словно подгоняя их, Дул им в спину. Башня за башней, форт за фортом, сменяя друг друга, быстро проносились мимо. Колесница то ныряла на дно какого-нибудь Ущелья, то, словно на крыльях, возносилась к самым облакам. Всего лишь час бешеной скачки, и они спустились в долину реки, где размещался легион петрианцев, и сердце Валерии затрепетало, когда она увидела то же, что в первый свой приезд. Колесница миновала виллу, где жили Фалько с Люсиндой и где состоялась ее свадьба, потом они перебрались через реку и вихрем помчались по тропинке, петлявшей между деревенских хижин. Сколько полузабытых воспоминаний вновь пробудилось в ее душе! Валерия едва держалась на ногах — она была в смятении, на глаза ее навернулись слезы. Они въехали внутрь через те же самые южные ворота, что гостеприимно распахнулись перед ней в ночь ее свадьбы, — как и тогда, она ехала в колеснице, и все в ней трепетало от страха и смятения при мысли о том, как она останется наедине с мужем. Ее жизнь словно описала круг… Все повторяется, подумала ошеломленная Валерия. Дозорные при ее появлении подняли тревогу, а минутой позже колеса колесницы прогрохотали по мощеному внутреннему дворику, и Валерия услышала крики и шум — лошади в колеснице испуганно храпели и фыркали, им вторили те, что стояли в конюшне, отовсюду, перекрикиваясь, сбегались люди. Ноздрей Валерии коснулись знакомые запахи — пахло дымом, лошадьми, рыбой, оливковым маслом, — она втянула их полной грудью и блаженно зажмурилась.

Она дома.

Только тут она спохватилась, что забыла забрать копье Хула.