Мятежная любовь (СИ)

Не знаю, как это я умудрялась бежать и при этом сжимать в кулаке простынь. Во что вцепилась в начале побега, с тем и осталась. Чтобы хоть как-то прикрыться, попыталась завернуться в простыню. Услышала отдалённые смешки и комментарии к своим действиям. Значит, Совет уже собран.

Я гордо вскинула голову и поднялась. Меня качало так, что я чуть было не упала вновь. На губах вкус крови, глаз заплыл, нос не дышит, голова болит.

— На колени! — крикнул густой мужской голос. — Падшим женщинам не позволено стоять на лобном месте!

Я вздрогнула, узнав голос: он в прошлый раз судил нас с Сэмом. Старый знакомый, можно сказать!

— Я кому сказал «на колени»? — голос был разгневан.

Я обвела присутствующим затуманенным взглядом. Вокруг суровые мужские лица. Ни капли сожаления или сочувствия.

В третий раз голос не стал говорить, чтобы встала на колени. Вместо этого я ощутила магическое воздействие. Я хлопнулась на пол с такой силой, что теперь были разбиты ещё и коленки. Не удержавшись, растянулась во всю длину, но тут же подобралась, не забывая прикрываться простынёй.

Я стояла так несколько минут. Мне они показались вечностью.

— Все рассмотрели эту женщину? — голос обратился к восседавшим в ложах членам собрания. — Она ложью и коварством женила на себе одного мужчину, а потом начала любовную связь с другим. Не исключено, что на второго она тоже воздействовала магически. Иначе как объяснить, что на таком страшилище мог жениться один, а другой согласился стать её любовником?

Вокруг засмеялись. Мне стало обидно.

— Я не страшилище. Просто ваш вихрь так схватил меня за ноги, что я упала лицом об пол. И, кстати, никого я не обманывала. Всё было по любви и обоюдному согласию.

— И с одним и с другим мужчиной?

— Да! — с вызовом выкрикнула я.

Юлить и отнекиваться было бесполезно. Верховный Совет обмануть невозможно.

— Именно эта женщина обманом привлекла внимание вашего брата? — вдруг прозвучал вопрос, относящийся, явно не ко мне.

Я дёрнулась, чтобы увидеть, кто же это сдал меня Верховному Совету. Почему-то в голову лез то Шон, то Гилл, то Лари. Кто-то из Кентавров решил вывести меня на чистую воду. Обидно за братца стало? Хоть бы подумали, что, убив меня рукой закона, они убьют мать своих племянников. В ожидании ответа я судорожно вглядывалась во все ложи, чтобы увидеть лицо предателя. И тут услышала:

— Да эта женщина заставила моего брата полюбить её, а затем вероломно изменила ему!

У меня в мозгах аж что-то перещёлкнуло. Это был голос Эрика! А вот и он сам! Встал, держа ответ перед Советом. Почувствовала, как у меня закружилась голова. Так вот, кому стало обидно за брата! Эрик посчитал, что я незаслуженно обманываю Арно, и решил покончить со всем. Решил, что так его брату будет лучше. Впрочем, он прав. Я действительно плохо поступила с его братом и заслуживала наказания. Эрика можно было понять.

Прав-то он был, да только умирать мне не хотелось: во мне зародилась жизнь, которую они не имеют права убивать. Рожу, тогда пусть убивают меня. Но малыша за что лишать жизни?

— Прошу многоуважаемый Совет отсрочить слушание сроком на девять месяцев! — выкрикнула я.

Вокруг все зашептались. И без слов было понятно, что речь шла о не рождённом ребёнке. Совещание было недолгим, и суровый голос оповестил:

— В отсрочке отказано. За распутное поведение вы приговариваетесь к смерти. Приговор будет приведён в исполнение завтра. На этом заседание Совета объявляю закрытым.

Я обомлела. Всё же надеялась, что пожалеют ребёнка. Но нет. Всё скомкано и без лишних разглагольствований. Будто моя жизнь ничего не стоила. А ведь я дала жизнь двум малышам. Под сердцем третий, но им всё равно. Главное — казнить! Единственное стремление — пресекать подобное на корню, чтобы другим было неповадно.

С двух сторон ко мне подошли люди в чёрных хламидах. Подняли меня, и повели куда-то. Я еле передвигала ногами. Завтра всё закончится. Уж лучше бы сегодня! А до завтра столько переживания и сожалений накопится, что мне станет страшно. Сейчас-то мне всё нипочем! Но завтра нахлынет.

Меня бросили в камеру на каменный пол. Даже без окошка на улицу. Решётки закрылись с диким скрежетом и меня оставили одну. Было так холодно, что меня затрясло. Я свернулась калачиком на промозглом полу. Лучше бы сегодня убили. Как пережить ночь в таком зверском холоде? Хоть бы одеяло кинули. А то одна простынка, и та вся в крови. Намочив кончик слюной, попыталась оттереть запёкшуюся кровь. Ничего толком не получилось: в горле пересохло, и никакой слюны не было.

В жутких мучениях прошло время до казни. Казалось, что моим мучениям конца-края не будет. Я уже стала сама призывать смерть, лишь бы избавиться от боли в теле и холода.

В какой-то момент решётка снова заскрипела, снова двое меня подняли и поволокли на лобное место. Интересно, меня убьют отсечением головы, илмагически и с дикими мучениями? Даже не знала чего ожидать. Было страшно.

Меня беспардонно швырнули на каменный пол. Вокруг ложи и в каждой по зрителю. Можно подумать, что нельзя было убить тихо-мирно без театральных подмостков.