Мятежная страсть

– Да просто навестил его, прихватив с собой пистолет. У него было двое сыновей, но я застал Перкинса одного и сообщил, что уже нанял людей убить его и обоих сыновей, если что-нибудь случится со мной или моей дочерью. Этого оказалось достаточно. Он понял, что я сделаю то, что задумал. – Чуть помедлив, граф продолжил свой рассказ:

– Я решил, что с этим покончено, но все же не мог испытывать судьбу. Ведь Кэролайн была единственным, что у меня осталось в жизни. Я ушел из политики и дал обет, что мой ребенок не вернется домой до тех пор, пока не умрут все мои враги.

Поведение Бредфорда вдруг изменилось, он заговорил отрывисто, строго и деловито. Защита жены стала теперь его главной заботой, и он не мог позволить другим чувствам отвлекать его от этой задачи. Время для любовных переживаний наступит позже, когда он все расскажет Кэролайн.

– Хорошо. Итак, Перкинс и его люди мертвы. Что из этого следует? – Он задумчиво потер рукой подбородок и уставился на огонь, горевший в камине.

Пока мужчины пытались найти ответ на этот вопрос, тишина в комнате нарушалась только боем часов.

– Вы совершенно уверены в том, что больше никто не знает, что тогда произошло? Разве Перкинс не мог кому-нибудь рассказать?

Брэкстон покачал головой.

– Он бы не осмелился, – заверил он. – А я не рассказывал никому, кроме брата.

Бредфорд встал и принялся мерить комнату шагами.

– Что вы намереваетесь делать? – спросил его граф, судорожно сжав руки, и Бредфорд подумал, что он выглядит сейчас таким же старым и хрупким, как маркиз.

– Я еще толком не знаю. Но полученное Кэролайн письмо обретает теперь смысл. Тот, кто его написал, говорит о мести, но в нем было столько других намеков, что я сразу не обратил на это внимание.

– О Боже, над ней все еще висит опасность! Она…

Бредфорд прервал тестя, произнеся с резкостью, которую не смог скрыть:

– С ней ничего не случится. Черт возьми, я только сейчас понял, как много она для меня значит. Я никому не позволю коснуться ее хотя бы пальцем. Я…

– Да? – поторопил его граф, когда Бредфорд оборвал себя на полуслове.

– Я люблю ее, – произнес Бредфорд, громко вздохнув. – Послушайте, постарайтесь не волноваться. Скажите маркизу, что Кэролайн нездоровится, что она простыла или что-нибудь еще. Убедите его, что, как только ей будет лучше, она тут же напишет ему. Это поможет успокоить его, пока я буду разрабатывать план действий.

Граф почувствовал, что с плеч его словно упал тяжкий груз. Кивнув в знак согласия, он направился к двери.

– Но вы не расскажете Кэролайн эту давнюю историю? – спросил он, остановившись у двери. Бредфорд тоже кивнул:

– Пока ничего не скажу, но потом, когда все закончится, придется.

Проводив тестя до выхода на улицу, он задержался у двери и задумчиво произнес:

– Кэролайн не хотела волновать вас. А я очень мало рассказывал ей о моих поисках ее врагов тоже потому, что не хотел, чтобы она волновалась. Каждый из нас так сильно хотел избавить остальных от излишних волнений, что мы все просто запутались. И я всегда настаивал на слепом доверии… – Когда это слово сорвалось с его уст, Бредфорд запнулся. Помолчав, он покачал головой. – Слепое доверие. Именно этого она хотела от меня, – признался он.

– Что? – Во взгляде графа Брэкстона сквозило удивление.

– Она отдала мне свою любовь и свое доверие, – пояснил Бредфорд.

Голос его звучал резко и отрывисто, но только так он мог справиться с бившей его внутренней дрожью.

– Вы знаете, что порой она зовет меня Джеред?

Его тесть покачал головой и нахмурился, явно озадаченный новым поворотом разговора.

Бредфорд кашлянул и взялся за ручку двери.

– Я обещаю держать вас в курсе. А теперь поезжайте домой и попытайтесь хоть немного отдохнуть.

Граф уже спускался по ступенькам лестницы, ведущей на улицу, когда его остановил голос Бредфорда:

– Когда точно все это произошло?

– Что?

– Какого числа, сэр, пришли эти люди?

– С тех пор прошло уже более пятнадцати лет, – ответил граф.

– Нет, я имею в виду точную дату. День и месяц, вы понимаете меня?

– Февраль, в ночь на двенадцатое, в 1788 году. Это имеет значение?

Лицо Бредфорда не выразило ничего, но, похоже, это далось ему нелегко.

– Вполне возможно. Я буду держать вас в курсе, – повторил он, не посвящая графа в свои подозрения.

Но, как только дверь за графом закрылась, спокойное выражение его лица сменилось яростью. Его бил гнев, он молил небо, что ошибается. Если его подозрения правильны, времени оставалось не так уж много. Только шесть дней, чтобы добраться до негодяя! Через шесть дней наступает двенадцатое февраля.