Мятежник

Старбак, захмелевший от виски, перемены своей судьбы и чувства паники, разлитого в жарком влажном воздухе, попытался добавить немного осмотрительности к плану Эванса.

— Полковник Фалконер твердо намерен пойти к правому флангу, сэр.

— На хрен желания Фалконера! — заорал Эванс так громко, что скучающие канониры у дороги вздрогнули от испуга. — Скажи Фалконеру, что Конфедерация в нем нуждается! Скажи этому ублюдку, что мы должны остановить янки, а иначе сегодня вечером все будем плясать на веревке у Линкольна. Я тебе доверяю, парень! Приведи Фалконера и вели ублюдку сражаться, будь он проклят! Вели толстобрюхому говнюку сражаться!

Выкрикнув последние слова, Эванс яростно вонзил шпоры, оставив пораженного Старбака в одиночестве, так как штабные офицеры и ординарцы ринулись за ним, в сторону солдат, держащих оборону каменного моста.

В тяжелом воздухе мелькали и свистели пули. Туча мух кружила над канавой, чтобы отложить яйца в куски плоти, которые лишь мгновение назад были человеком. Лейтенант Медоуз лежал на спине с выражением удивления в мертвых глазах и широко открытым наполненным кровью ртом. Старбак с бурлящим в животе виски натянул поводья, развернул Покахонтас и направился в сторону Легиона.

Первая потеря в Легионе Фалконера произошла примерно в пять минут девятого утра. Снаряд перелетел через холм на востоке, отпрыгнул от склона и обрушился с высоты с чудовищным свистом, а потом вонзился в землю во второй раз в двенадцати ярдах от первой роты.

Там он взорвался, и зазубренные железные осколки вонзились в голову Джо Спарроу, мальчишки, который поступил в университет, но сейчас погиб той скорой смертью, о которой только может мечтать солдат. Только что он стоял, смеясь над шуткой, рассказанной Сайрусом Мэттьюзом, а в следующее мгновение уже лежал на спине. Он лишь один раз дернулся и, ничего не почувствовав, умер.

— Джо? — спросил Сайрус.

Другие солдаты нервно отпрянули от погибшего парня, все, кроме его друга Джорджа Уотерса, стоящего рядом со Спарроу во втором ряду, теперь он упал на колени рядом с телом.

Кепи Спарроу сплющило от силы, с которой ударил осколок снаряда, и Джордж пытался ее поправить, но как только он потянул за жесткий козырек кепи, из-под нее хлынул чудовищный поток крови.

— О Боже! — Джордж отшатнулся при виде этого жуткого зрелища. — Он мертв!

— Не будь придурком, парень. Из головы всегда течет кровь, как из заколотой свиньи, ты прекрасно это знаешь, — сержант Хоуз протолкнулся через строй и теперь встал на колени рядом со Спарроу.

— Давай, Мелкий, вставай! — он поправил кепку, пытаюсь скрыть кровь, и легонько похлопал мертвеца по щеке. Джо был единственным сыном Бланш и Фрэнка Спарроу, гордостью всей их жизни.

Бланш яростно пыталась убедить мальчика не ходить на войну, но кто-то оставил адресованную Джо позорную нижнюю юбку на их крыльце, а юный Джо и так хотел присоединиться к Легиону, так что Бланш пришлось уступить, и вот Джо лежал на спине без движения.

— Позовите доктора! Доктора! — Пол Хинтон, капитан первой роты, спрыгнул с седла, выкрикивая приказ.

Майор Дэнсон со своим медицинским саквояжем выбежал из задних рядом полка, где оркестр играл «Энни-Лори», саксгорны расцвечивали басы в контрапункте к протяжной мелодии, такой популярной у мужчин. Дэнсон протолкнулся сквозь строй первой роты.

— Дайте ему воздуха! — рявкнул он, он всегда это кричал, когда его вызывали к больному. Не важно, солдаты ли на поле боя, слуги или члены семьи, но люди всегда толпились около пациента, а Дэнсон терпеть не мог работать под взглядами зевак, дружно высказывающих собственные предположения. Если они были такими сведущими, часто думал он, то зачем им был нужен доктор? — А теперь отойдите. Кто это, Дэн?

— Сын Бланш Спарроу, док, — ответил Хинтон.

— Только не юный Джо! Давай, Джо, ты пропустишь всё веселье! — доктор Дэнсон упал на колени. — И что случилось? В голову попало, да?

— Он мертв, — произнес побелевший от шока Джордж Уотерс.

Майор Дэнсон нахмурился в ответ на этот любительский диагноз и пощупал пульс Джо Спарроу. Несколько секунд он молчал, потом снял с него кепку в кровавых пятнах, обнажив пропитавшиеся кровью и ставшие красными волосы.

— О, бедная Бланш, — тихо произнес доктор, — что мы теперь ей скажем? — он расстегнул мертвецу воротник сорочки, словно хотел дать ему возможность дышать.

Еще один отрикошетивший снаряд пролетел, как пила, над головами и рухнул на землю в полумиле от полка, звук от выстрела был приглушен густой листвой леса.

Адам Фалконер, восседавший верхом на лошади на вершине холма, чтобы понаблюдать за волнами дыма и огня у далекой реки, теперь понял, что в рядах Легиона что-то произошло, и пришпорил лошадь обратно к полку.

— Что случилось? — спросил он доктора Дэнсона.

— Сын Бланш, юный Джо.

— О Боже, нет, — в голосе Адама слышалась настоящая боль. День уже принес то насилие, которого так опасался Адам, а сражение, как он подозревал, еще даже не началось по-настоящему. Противники вошли в контакт, обмениваясь снарядами, но пока, по-видимому, никто не начал атаку.