Мятежник

Он лежал, уткнувшись лицом в издававшую сладкий запах траву, вспоминая последний отчаянный взгляд Ридли, когда тот обернулся, как ярко блестели белки его глаз и выражение ужаса на лице умирающего — дар девушки, которую он предал в Ричмонде. Чтобы совершить убийство, нужна лишь секунда, одна короткая секунда.

Боже мой, думал Старбак, но он же даже не может помолиться, потому что не чувствует угрызений совести. Он не ощущал, что согрешил, просто хотел засмеяться из-за того, что сдержал данное Салли обещание, сохранил ей верность и убил ее врага. Он выполнил свой дружеский долг, и эта мысль заставила его рассмеяться.

— Повернись! — солдат пошевелил Старбака штыком. — Повернись, сумасшедший ублюдок!

Старбак перекатился на спину. Двое бородатых солдат обшаривали его карманы и патронташ, но не нашли ничего ценного за исключением горстки патронов для револьвера Сэвиджа. — С голодающей псины и то больше поживы, — сказал один из них, а потом скривился, взглянув на жуткую кровавую кашу на месте Итана Ридли. — Хочешь обыскать эту кровавую кучу, Джек?

— Нет уж, на хрен. Встать! — он пихнул Старбака штыком. — Туда, мятежник.

Около двух десятков пленников толпились на краю леса. Половина была из Легиона, а остальные — южнокаролинцы и луизианские зуавы.

Пленники-конфедераты печально наблюдали, как у подножия дальнего холма собирались полки северян. Всё больше частей прибывало через Булл-Ран, выступая в качестве подкрепления для новой атаки. Всё больше пушек катилось по дороге, нацеливаясь на оборону конфедератов.

— Что с нами будет? — спросил Старбака один из легионеров.

— Не знаю.

— С вами-то всё будет в порядке, — негодующе заявил солдат. — Вы же офицер, это совсем другое дело, не то что мы. Они продержат нас как раз пока сбор урожая не закончится.

Сержант-янки услышал этот разговор.

— Вот и не надо было мятеж устраивать, так то.

Спустя полчаса после полудня пленные отправились вниз, к красному каменному дому, стоящему у перекрестка. Северяне по-прежнему готовились к атаке, которая должна была сломить последние остатки сопротивления южан, и пока они группировались, артиллерия с обеих сторон начала обмениваться залпами свистящих над головами снарядов со стоящих друг против друга холмов, что привело к возникновению постоянного потока раненых, некоторых относили, а некоторые нетвердой походкой сами добирались до полевого госпиталя, расположившегося внутри каменного дома.

Старбака, прихрамывавшего из-за подвернутой лодыжки и в промокшей от крови Ридли униформе, тычком отправили на кухню.

— Я не ранен, — пытался возразить он.

— Заткни пасть. Заходи и делай, что велят, — рявкнул сержант. Он повернулся к здоровым пленникам, приказав им присмотреть за десятком раненных товарищей, которых вывели на свежий воздух после работы хирурга.

В доме Старбак встретил других легионеров Фалконера — один, потерявший ногу, был из роты легкой пехоты, у двоих были прострелены легкие, еще один ослеп, а у последнего пуля застряла в челюсти, из которой капала слюна вперемешку с кровью.

Рыжебородый доктор работал за столом, который подтащили поближе к свету, падающему из кухонного окна. Он ампутировал ногу, его пила издавала такой скрежет, что у Старбака свело зубы.

Пациент, северянин, жутко стонал, и ассистент доктора плеснул на тряпку, которую держал у рта и носа солдата, еще хлороформа.

И с доктора, и с ассистента капал пот. В помещении стояла адская жара, не только из-за того, что день был теплым, в кухне также горела плита, на которой кипятили воду.

Доктор отложил пилу и взял длинный скальпель, которым закончил ампутацию. Окровавленная нога, всё еще в ботинке и носке, с глухим звуком свалилась на пол.

— Хоть отвлекусь от лечения сифилиса, — весело произнес доктор, вытирая лоб рукавом. — В последние три месяца мы только этим и занимались, сифилис лечили! Вам, южанам, не нужно было беспокоиться о том, чтобы собрать армию, просто послали бы всех шлюх на север, а потом все мы сдохли бы от сифилиса, и тем самым вы спасли бы нас от кучи проблем. Он еще с нами? — этот вопрос был обращен к ассистенту.

— Да, сэр.

— Дайте ему нюхнуть нашатыря, пусть знает, что еще не вошел в жемчужные врата, — рыжебородый хирург с помощью щипцов искал артерии, которые нужно было перевязать.

Он отшлифовал обрубок кости и теперь, перевязав артерии, предоставил плоти сомкнуться над обрезанной костью, а потом натянул на нее кусок кожи. Он сделал несколько быстрых стежков по культе и отвязал жгут, стягивавший бедро, чтобы предотвратить кровотечение во время операции.

— Еще один герой, — сухо произнес он, отметив окончание процесса.

— Он не приходит в себя, сэр, — ассистент держал открытую бутылку аммиачного спирта у носа пациента.

— Дайте мне хлороформ, — приказал доктор, а потом провел скальпелем по разорванным панталонам пациента, отрезав кусок окровавленных лохмотьев и обнажив его гениталии. — Будьте свидетелями чуда, — провозгласил доктор и плеснул хлороформом на яйца погруженного в сон солдата.

Того, похоже, охватил внезапный спазм, но он открыл глаза, замычал от боли и попытался сесть.