Мятежник

Не то чтобы ложь была даже вариантом. Они знали мысли друг друга, и она уже знала ответ. Она просто ждала его признания.

— Мы ничего не сделали. Мы не могли. Даже если бы мы могли двигаться, мы бы этого не сделали. Мы думали, что это закон Божий. Мы не знали, что он уже бросил нас на произвол судьбы.

Она долго молчала и не делала никаких попыток приблизиться.

— И что случилось потом? Был ли тогда Каин первым, кто пал после Люцифера?

Он покачал головой.

— Каина забрали обратно с Уриэлем. Я не знаю, что с ним случилось, через какие пытки он прошёл. Но как только он сдался, всё изменилось. Ты знаешь старый миф об Адаме и Еве?

— Теперь ты скажешь мне, что их тоже не существовало? Тогда как же Рейчел вписывается в это дело? У вас не может быть Лилит без Адама и Евы.

— Это частично история, частично мифология, частично магия, всё смешано в такой сложный клубок, что никто не может его распутать. Люди просто верят тем частям, которые резонируют. Та часть о змее… — он заколебался.

Она ждала.

— Змеем был Каин, принесший греховное знание святому. Как только он переспал с Тамар, мы все начали это замечать. Как будто наши гормоны и, что ещё хуже, наши эмоции наконец-то начали работать.

— Они смотрели на дочерей человеческих и узнавали их, — процитировала она несколько неточно. — И что это значило для Каина?

— Мы были брошены на землю, пали, прокляты, чтобы никогда не вернуться. И Каин был послан, чтобы присоединиться к нам.

— Должно быть, это было счастливое воссоединение. Он пытался убить вас? Я бы так и сделала.

Он покачал головой.

— Он всегда был самым солнечным из нас. Очаровательный, милый, мальчик, наполненный безграничной радостью и любовью. Когда он вернулся, он был похож на тёмную тень того мальчика. Всё ещё очарователен, но извращён, опасен. Он пробыл у нас какое-то время, потом исчез неизвестно куда, и с тех пор это вошло у него в привычку. Он приходит и уходит, не привязанный к Шеолу. Тебе не нужно беспокоиться, что он будет пить из тебя, похоже, у него мало потребностей.

— Я не волновалась, — сказала она. — Но разве он не пожиратель крови?

— Так и есть. Его проклятие такое же, как и наше. Но, по-видимому, он может пережить более длительные периоды времени без этого. Либо это, либо он никогда не проводил больше нескольких недель без связанной пары.

— Я могла бы в это поверить. Каин… как кошачья мята. Или шоколад. Или мороженое. Или одно солодовый виски. Ты знаешь, что он вреден для тебя, но он выглядит таким вкусным.

Он почувствовал неприятное напряжение в челюсти. Ревность никогда не была частью его натуры, и ему ещё предстояло смириться с этим. Элли была так же привязана к нему, как и он к ней. Но даже мысль о том, что она смотрит на другого мужчину, вызывала в нём ярость. Когда другие питались от неё, ему хотелось ударить их. Это было ещё хуже. Будь он проклят, если позволит Каину питаться от неё. Он бы убил его первым.

— Он опасен, — решительно сказал он. — Каждый раз, когда он возвращался сюда, за ним следовала катастрофа, и у него всегда были скрытые планы. В последний раз, когда он приходил, умер наш брат Иезекииль.

— Он убил его?

— Нет. Это сложно. Но Иезекииль был бы всё ещё жив, если бы не послушал Каина.

Она кивнула, принимая это на мгновение. Затем она сказала:

— Ну, я думаю, вы могли бы исключить, что он работает на Уриэля. Если он ненавидит всех вас, то у него есть ещё больше причин ненавидеть Уриэля.

— Может быть, — сказал он. — Но мы были его друзьями, его братьями. Мы предали его, а затем пошли по его стопам. Это вещи, которые нельзя простить.

Она долго думала об этом, и ему захотелось прижать её к себе, почувствовать её гладкое, податливое, тёплое тело рядом со своим. Во время беременности она стала восхитительно тёплой.

— Ты когда-нибудь говорил ему, что сожалеешь?

Он издал звук отвращения.

— Не будь такой человечной. Ты думаешь, что слова «мне жаль» чего-то стоят после такого предательства?

Не очень хороший ход с его стороны.

— Я человек, — сказала она ледяным тоном. — И это только начало.

Ей удалось отодвинуться от него ещё дальше, немалый подвиг, учитывая её беременный живот.

— Я не думаю, что он стал бы слушать, — сказал он более примирительным тоном. — Но ты можешь понять, почему я отношусь к его внезапному приезду с меньшим энтузиазмом. Я не знаю, что он мог бы сделать, чтобы причинить нам вред, кроме как сдать нас Уриэлю, но я бы не исключил, что он попытается.

— Так чего же он хочет от Марты?

— Марта? Что заставляет тебя думать, что он хочет иметь с ней что-то общее? — озадаченно спросил он.

Элли вздохнула, и он понял, что она закатила глаза от его невежества.

— Это ясно как божий день для любого, кто обращает на это внимание. Он нацелился на Марту, а она как бабочка в паутине. Она не знает, как с ним обращаться. Я мало что помню о Томасе, но мне говорили, что он был одним из самых милых, добрых мужчин, и он привёз её сюда, когда ей было всего семнадцать. Она не знает, как вести себя с кем-то вроде Каина.