Мятежник

Просунув своё плечо под руку Михаила, он потащил его к дверям, которые были открыты в сторону моря. Это было медленно, но у них было время. Его одежда была красной от их объединённой крови, и эта мысль позабавила его. Неужели они с Михаилом каким-то образом сблизились в своей жестокой, грязной борьбе не на жизнь, а на смерть?

Он увидел Марту в последнюю минуту. Она стояла одна позади, и он сразу понял, что она не была одной из тех, кто аплодировал их эпической битве. Она выглядела больной. Если бы он не тащил Михаила, то пожал бы плечами. Жизнь среди Падших должна была стать намного более кровавой. Ей придётся привыкнуть к этому.

Он бы не добрался до края моря, если бы Михаил не восстановил некоторую подвижность, и вместе они преодолели последние несколько футов, пока ледяная солёная вода не подхватила их, вытащив наружу. Каин почувствовал, как темнота сомкнулась над его головой. Он подумал о Марте, с её списками, её потрясённом выражении лица и её сладких губах. Марта. Он собирался овладеть ею, когда она вернётся с моря, он собирался слизать соль с её кожи и выпить океан из её груди. Он собирался утонуть в ней.

Рука, схватившая его за лодыжку, сомкнулась, затягивая его глубже под воду, и он открыл глаза от жгучей соли, чтобы посмотреть на Михаила. Если он хотел продолжить бой, то Каин был в игре, но он действительно был не в настроении.

Михаил пошевелился, вода замедлила его движение, и протянул руку, которая была сломана. И Каин взял её.

ГЛАВА 23

Я ПОБЕЖАЛА. Я НЕ СОВСЕМ ПОНИМАЮ ПОЧЕМУ. Я ждала, пока эти два идиота не вернулись из океана, обнявшись, как самые старые и лучшие друзья, менее чем через пять минут после того, как они попытались убить друг друга, ждала, пока я не убедилась, что с ним всё в порядке. А потом я побежала.

Это было моё время для тренировок, но все остановились, загипнотизированные битвой перед ними. Михаил был жестоким надсмотрщиком, и он не принял бы ни одного неубедительного оправдания за расслабление, но прямо сейчас я не могла находиться там. Не тогда, когда их кровь всё ещё пятнала пол. Тори вытирала его, явно раздражённая, и я пожалела, что у меня нет её хладнокровия. Но у меня его не было. Меня чуть не вырвало.

Поэтому я побежала. Хорошая длинная пробежка прошла бы как тренировка, по крайней мере, частично, и я бы примерилась с борьбой завтра, спаррингуя с тем, кого Михаил мне назначит. Он, конечно, разозлился бы, но в тот момент мне было всё равно.

Потребовалось несколько минут, чтобы мои мышцы перешли в устойчивый темп бега по пляжу. Я не потрудилась растянуться. Со мной всегда такое случалось: переход от напряжения и беспокойства к чистой физической нагрузке, моё тело работало, а мой разум просто дрейфовал. Я пробегала мимо других, у меня не было особой потребности в одиночестве, и я не хотела быть изолированной от людей. Я просто не хотела с ними разговаривать. Я добежала до конца второй косы и замедлила шаг, позволяя жизни медленно вернуться, и, наконец, остановилась, наклонившись, чтобы отдышаться. Я слишком сильно давила на себя, и я не была уверена, почему. От чего именно я убегала?

Скалы, которые громоздились у кромки воды, вели в море, почти как ступени великана. Последняя была примерно в двухстах ярдах и достаточная большая, чтобы вместить небольшой клочок земли и несколько древних тисовых деревьев, скрученных ветром в странные, таинственные формы. Иногда я бросала вызов скалам и сильным течениям, которые текли в этой бухте, и плавала там. На дальней стороне, где никто не мог видеть, были опоры для ног. В первый раз, когда я поднялась наверх, я была в ужасе.

Во второй раз я была храбрее. Теперь это было самое безопасное место, которое я знала.

Даже Томас не знал о нём, хотя я обнаружила его в самом начале нашей совместной жизни. Даже тогда мне нужно было собственное время и пространство, куда он не мог дотянуться. Он защищал меня, но временами это казалось почти… удушающе.

Я взобралась на камни у кромки воды, ненавидя себя за свои предательские мысли. Томас любил меня, заботился обо мне, ничего от меня не просил. Даже моей крови. Я делала всё возможное, чтобы почтить его память после смерти. Я очень хорошо справлялась с этим, пока не появился Каин.

Я закрыла глаза. Я чувствовала тепло солнца сквозь мягкий туман, который всегда окутывал Шеол, и позволила себе дрейфовать. Я знала, что не смогу заставить себя увидеть, найти ответ, когда я так отчаянно в нём нуждалась. Но я не могла не попытаться.

Когда он собирается уйти? Он никогда не остаётся надолго, все так говорят. Когда он потеряет интерес и исчезнет?

Ответа не последовало. Даже когда я пыталась привести себя в медитативное состояние, вопросы продолжали возвращаться. Я знала, что он не был тем, кто причинил вред Элли, хотя и не могла сказать почему. Скрытность нападения была как раз в его стиле. В нём не было ничего прямолинейного, он был сплошным дымом и зеркалами. Но он был не из тех, кто воюет с женщинами.