Мятежник

Метатрон сидел очень тихо, сопротивляясь порыву указать, что изначально это были его планы. Он невозмутимо смотрел на возможность смерти. Он уже однажды умер, и у него была полная вера в Уриэля. Уриэль вознаградит его за усилия, даже если Метатрон не добьётся успеха.

Кейн откинулся назад, убирая нож от горла Метатрона.

— Мы можем решить работать вместе для достижения нашей общей цели, или мы можем прекратить наше партнёрство. Мне нужно знать, что я могу доверять тебе, чтобы ты не действовал за моей спиной и не испортил мои планы.

Чем больше Метатрон лгал, тем лучше у него получалось.

— Хорошо, — сказал он. — Но мне кое-что нужно от тебя.

Выражение лица Каина не говорило о том, что он был в настроении идти на какие-либо уступки.

— Что?

— Чтобы ты перестал валять дурака и закончил с провидицей, — нетерпеливо сказал он, используя слова, которые никогда раньше не использовал. — Трахни её до бесчувствия, выпей её кровь, делай всё, что тебе нужно, но я не хочу беспокоиться о том, что она подставит нам подножку. Она слишком много видит и знает, что тебе нельзя доверять. Она никогда мне не доверяла. Если ты не возьмёшь её под свой контроль, и быстро, она всё разрушит.

Каин поднялся одним лёгким движением, и нож снова исчез под его одеждой. Метатрону придётся помнить, что он носил его с собой. В рукопашной они не могли сравниться, но Каин всегда очень, очень хорошо владел ножом.

— Я собирался это сделать. Если бы ты не был таким неуклюжим, это уже было бы сделано. Я заставил её почти довериться мне, и теперь она думает, что я мог быть тем, кто пытался убить её. А Марта не из тех женщин, которых возбуждает опасность.

Метатрон вздрогнул. Мысль о Падших и их парах… сливающихся… наполнила его отвращением, но на этот раз он осознал необходимость. Если бы Каин мог наполнить разум провидицы видениями, которые он хотел, это убаюкало бы Падших чувством самодовольства, и они никогда бы не узнали, что их поразило.

Каин протянул ему руку, но Метатрон проигнорировал её, быстро вскочив на ноги.

— Мы не можем позволить себе больше совершать ошибки. Время на исходе, и нам нужно, чтобы Падшие были непоправимо сломлены, прежде чем Уриэль приведёт сюда Небесные Армии, иначе неизвестно, что может случиться.

Каин взглянул на чёрное, как смоль, небо.

— Я планирую позаботиться об этом. В конце концов, у меня уже несколько недель не было ни крови, ни киски.

— Не надо! — протест Метатрона был инстинктивным, его отвращение было непреодолимым.

— Боишься маленького слова, Метатрон? Тебе не нравятся киски? Ну, я знаю, что тебе не нравятся киски, но у тебя есть проблемы со словом? Я могу придумать всевозможные другие термины, такие как…

— Ты больной.

Медленная усмешка Каина приводила в бешенство.

— Я здоров. И, к счастью, мыслю разумно, Марта, случайно совпала с моими личными предпочтениями. Тебе понадобится подробное описание или просто слово, что дело сделано? Удар за ударом — это подходящий термин.

Метатрон контролировал свою реакцию с помощью чистой силы.

— Я поверю тебе на слово.

— И что именно ты собираешься сделать для меня, Метатрон, старый друг? — спросила Каин шёлковым голосом.

Лгать было достаточно легко. У него это неплохо получалось.

— Я больше не буду делать никаких шагов против провидицы. Я оставляю это тебе.

— И поскольку твоё слово оказалось бесполезным, я не буду просить тебя клясться в этом. Просто помни, что, если ты причинишь ей боль, я убью тебя. И я дерусь грязно. Ты даже не заметишь, как я подойду.

— Тебе не нужно говорить мне, что у тебя нет чести, — сухо сказал Метатрон.

— Нет, не так ли? Я предлагаю тебе запомнить это.

ГЛАВА 26

В ТУ НОЧЬ СНЫ ПРИШЛИ СНОВА. Я была в океане, но на этот раз он был тёплым, ласкающим, и сильные руки держали меня за лодыжки, тянули вниз. Я опускалась добровольно, зная, что мой возлюбленный забирает меня, мой возлюбленный, который был Смертью.

Его золотистые волосы струились вокруг красивого, жестокого лица, и я не могла дышать, пока он не прижался губами к моим, и внезапно вода перестала быть опасной, когда он утягивал меня всё глубже и глубже, прижимая к своему телу, пока мы танцевали. Я держалась за него, как и хотела, обняв его за талию, положив голову ему на плечо, когда он тащил меня вниз, и мне хотелось плакать от горя и радости. Это было то, для чего я была рождена. Это было то, за что я бы умерла.

Его руки схватили мои бёдра и обвили мои ноги вокруг него, и он был твёрдым, таким твёрдым. Свет был странным и жутким, и никто не мог ничего увидеть, кроме моего возлюбленного, и я могла ослабить контроль, который сохраняла над своим телом, позволить яростному, горячему желанию захлестнуть меня, захлестнуть его. Мне нужны были его прикосновения, мне нужно было, чтобы он был внутри меня. Он мог доминировать надо мной, он мог поклоняться мне, он мог контролировать меня или позволить мне взять на себя ответственность. Он мог изнасиловать меня, взять меня любым способом, каким хотел, священным и запретным, до тех пор, пока он этого хотел.