Мятежник Хомофара

Криброк одним уверенным движением стер шесть излучателей, однако рука неожиданно задержалась, прежде чем уничтожить седьмой.

Наклонившись к нему, кашатер произнес:

– Дорогой друг! С тобой говорит похищенный кашатер службы охраны Хомофара. Постараюсь изъясняться на языке, тебе понятном. Ты когда-нибудь слыхал о службе Хомофара? Хомофар – это конус вселенной, та её часть, что принадлежит хомунам – существам, подобным тебе. По универсальной классификации этот конус ещё называют фар четыре-два-два-девять. Сообщаю тебе, что вселенной грозит смертельная опасность. Неведомый свихнувшийся террорист кусок за куском пожирает мировое пространство. Не подумай, что это бред умирающего астронавта. К сожалению, это – факт установленный и достоверный. Видишь ли, эти изменения фиксируют даже бюрократы из семи видов времени. Пользуясь нестабильной ситуацией, некоторые экстремисты намереваются развязать внутреннюю войну во благо собственных интересов. Но, насколько ты знаешь, всем землянам на это глубоко начхать. И в этом есть резон: ведь даже самый мощный телескоп будет в состоянии уловить первые изменения лишь через пару-тройку сотен миллионов лет, когда свет перестанет лететь от исчезнувших туманностей. Итак, ты второй (вслед за мной) землянин, которому сие стало достоверно известно. Хотя, вполне возможно, что Балмар тоже уже все выяснил. Но, увы, он ничем не может мне помочь. Твой несчастный собрат в ту самую минуту, когда ты прохлаждаешься где-нибудь за бокалом пивка, завис в изоляционной камере какой-то пространственно-временной лаборатории. Координаты свои указать не могу. Равно, как и объяснить цель похищения. Поэтому убедительно прошу тебя передать привет моим коллегам, которые не пользуются телескопами. Найти их не так уж трудно. К твоему сведению, они не живут в квартирах, как остальные люди. Место, где они обитают, называется Пустыней. Ты их почувствуешь сам. Знаю, что этим обращением могу доставить тебе много неприятностей, но дело является безотлагательным и весьма важным. Все. Надеюсь на тебя. А теперь оставь свои иллюзии и беги. Беги прямо сейчас.

Глава 10

Время потеряло значение.

Иногда Расину развязывали руки для того, чтобы он мог ими подвигать. Поначалу перед этой процедурой, в целях страховки, на Вадима надевали ошейник. К ошейнику присоединяли прочную веревку, которую перебрасывали через блок. Ему делали массаж мышц верхнего плечевого пояса и растирали спину для профилактики пролежней.

Через пару недель Расин сильно ослаб, и мерами предосторожности стали пренебрегать.

Гаерский был молчалив и даже равнодушен. Он ни разу больше своим видом не показал, что имеет какое-то отношение к Вадиму, кроме того, к которому обязывала его работа.

Гаерский по-прежнему кормил его из ложки, правда, обычной пищей, которую готовили в больничной кухне. Но каждый раз при кормлении Вадим испытывал весь ужас, пережитый им в первый раз. Его начинало трясти уже при виде столика на колесах, который с беспечным видом катил перед собой санитар. Вадим непроизвольно сжимал зубы и начинал прерывисто дышать. Он старался, как мог, себя контролировать, но кошмарные воспоминания брали над ним верх.

Ему ни разу не ввели никаких успокоительных – их вводили там, несколькими уровнями выше.

Каждый день приходил Хван. Дважды наведывался шеф. Оба пытались наладить контакт. Но Вадим не проронил ни слова.

Ни одна из попыток выбраться не увенчалась успехом. Расстегнуть ремни было невозможно. Переместиться нефизическим способом или, как выражался Хван, экстериоризировать, он не умел, хотя тратил на попытки большую часть времени.

Часы в палате отсутствовали. Окна, располагавшиеся сзади, были закрыты плотными ролетами. Гаерский открывал их раз в неделю, когда производил генеральную уборку.

Обычно Вадим не знал, день сейчас или ночь, понедельник или пятница.

Прошло ещё недели три, прежде чем он надумал умереть.