Мятежник (ЛП)

Эта история была напечатана нью-хейвенской газетой, отметившей выступление труппы со спектаклем о хижине дяди Тома, и в этой заметке было заявлено, что хотя мадемуазель Демарест выглядела такой же белой, как и любая другая уважаемая леди, на самом деле она была девятнадцатилетней квартеронкой, которая была рабыней жестокого человека из Нового Орлеана, чей характер ни в чем не уступал Саймону Легри.

Деликатность не позволяла газете публиковать подробности его поведения, она лишь упомянула, что владелец Доминик посягнул на целомудрие своей хорошенькой собственности, что заставило девушку предпринят побег на север, к свободе и безопасности своей добродетели, соперничающий по драматичности с вымышленным побегом Элизы.

Старбак пытался представить свою хорошенькую Доминик, в отчаянии бегущую в луизианской ночи, преследуемую кричащими злодеями, лающими собаками и рабовладельцем.

- Да черта с два я убежала! Я никогда, никогда не была рабыней! - рассказывала Доминик Старбаку на следующий день, когда они ехали в Хартфорд, где в течение шести ночей представление должно было показываться в концертном зале Туро.

- Во мне нет негритянской крови, ни капли. Но упоминание об этом помогает продавать билеты, а билеты - это деньги, и поэтому Трейбелл говорит в газетах, что я частично негритянка.

- Ты имеешь в виду, что это ложь? - ужаснулся Старбак.

- Конечно же, это ложь! - возмутилась Доминик. - Я сказала тебе, это просто помогает продавать билеты, и билеты - это деньги.

Она заявила, что единственной правдой во всей этой басне было то, что ей действительно девятнадцать и что она выросла в Новом Орлеане, но в белой семье, и, как она утверждала, безупречного французского происхождения.

У ее отца были деньги, хотя она очень туманно объясняла, как могло случиться, что дочь богатого луизианского торговца стала исполнительницей роли Элизы в труппе майора Фердинанда Трейбелла, разъезжающей с представлением о дяде Томе.

- И Трейбелл - не настоящий майор, - призналась Доминик Старбаку, - но он делает вид, что сражался в Мексике. Он говорит, что его хромота из-за удара штыком, но я считаю, что, вероятнее всего, его пырнула ножом шлюха в Филадельфии.

Она рассмеялась. Она была на два года моложе Старбака, но казалась неизмеримо старше и гораздо опытней. И ей, похоже, нравился Старбак, который отвечал на ее симпатию слепым обожанием и которого не заботило, что она вовсе не беглая рабыня.

- Сколько он тебе платит? - спросила Доминик у Старбака.

- Четыре доллара в неделю.

Она презрительно рассмеялась.

- Тебя грабят!

Следующие два месяца Старбак с удовольствием обучался актерскому мастерству и поклонялся алтарю добродетели мисс Демарест. Ему нравилось выступать на сцене, и тот факт, что он был сыном преподобного Элияла Старбака, известного аболициониста, увеличивал как публику Трейбелла, так и его доходы.

Это также привлекло к новой профессии Натаниэля внимание его отца, который в ужасно угнетенном состоянии послал старшего брата Старбака, Джеймса, заставить грешника покаяться.

Миссия Джеймса прискорбно провалилась, и две недели спустя Доминик, которая не позволяла Старбаку никаких вольностей, кроме как подержать за руку, наконец пообещала тому выполнить желание всего его сердца в награду за помощь в краже недельной выручки майора Трейбелла.

- Он должен мне денег, - сказала Доминик, объяснив, что ее отец написал, что ждет ее в Ричмонде, штате Виргиния, и она знала, что Трейбэлл не заплатит ей ни за один из тех шести месяцев, за которые задолжал, поэтому ей и требовалась помощь Старбака в похищении того, что и так по праву принадлежало ей.

За награду, обещанную Доминик, Старбак помог бы ей украсть и луну, но он довольствовался восьмистами шестьюдесятью четырьмя долларами, найденными в бумажнике майора Трейбелла, пока в соседней комнате майор принимал сидячую ванну с юной леди, мечтающей о сценической карьере и потому отдавшей себя на смотр и суд майора.

Старбак и Доминик убежали той же ночью, добравшись до Ричмонда через два дня. Отец Доминик должен был ожидать их в отеле "Спотсвуд Хаус" на Мейн-стрит, но вместо него их встретил высокий молодой человек, едва ли старше Старбака, ждавший в фойе отеля, который радостно засмеялся при виде Доминик.

Юноша оказался сыном майора Трейбелла Джефферсоном, который сбежал от отца, а теперь отделался от Старбака, снисходительно выдав ему десять долларов.

- И делай отсюда ноги, парень, - сказал он, - иначе долго не протянешь. Северяне сейчас здесь не слишком популярны.

Джефферсон Трейбелл носил бриджи из оленьей кожи, высокие сапоги, шелковый жилет и алый сюртук.

У него были темные проницательные глаза и тонкие бакенбарды, которые, как и длинные черные волосы были напомажены до блеска. Галстук был заколот булавкой с огромной жемчужиной, а из кобуры торчал револьвер с серебряной рукояткой.

Именно этот револьвер, а не щегольский вид высокого юноши убедил Старбака, что мало проку пытаться требовать обещанное вознаграждение у мадемуазель Доминик Демарест.

- То есть она попросту тебя бросила? - с недоверием спросил Вашингтон Фалконер.