Мятежница и менталист

— Свою роль сыграл символизм значения этого имени. Карина — это славянская богиня-плакальщица, которая сопровождает погребальные обряды, витает над полями сражений. Согласись, знаковое имя для журналистки, которая запечатлевает события войны и отражает все ее неприглядные стороны. А в остальном героиня полностью списана с меня. Она, как и я, легко находит со всеми общий язык, любит быть в центре событий, эгоистична и импульсивна. Демонстративна в своих действиях, старается любыми способами привлечь к себе внимание. И в фантазиях ищет решительного, властного мужчину, с которым будет счастлива.

— Похоже, мне повезло попасть в эту категорию, — рассмеялся Маркус. Чуть не подавился и мне пришлось поделиться с ним еще и чаем. — Настолько, что даже мое имя почти не изменила, а прозвище и вовсе оставила.

— Ты и был Мрачник. Всех пугал своей угрюмой физиономией. Удивляюсь, как Вероника в первый день не сбежала, когда ты наш обед обнюхивал. Она мне потом призналась, что чуть не померла от страха. И была удивлена, когда твой друг оказался более приятным в общении и не настолько нелюдимым, как ты.

— Еще бы ему не быть “приятным”, должность у него такая. Управляющий обязан уметь располагать к себе.

— Махинаторы! Что один, что второй, — припомнила я мужу недомолвки. — Друг твой Веронику себе присмотрел с первой встречи, а ты мне не рассказал. Я ведь, наивная дура, до последнего верила, что их свадьба стала закономерным итогом двухлетней дружбы и общения.

— Но ведь результат все равно был бы тем же. Их симпатия была очевидна. И ты так радовалась за подругу, давала Веронике советы. Не хотел тебя расстраивать, что в помощи не было необходимости.

— И все-то мой любимый Менталист просчитывает, — с долей иронии отозвалась я. Понимала, что претензии бессмысленны, это дело прошлое. Глупо ждать откровенности от тех, кто привык что-то скрывать и считать это благом. И действительно, что изменилось бы? Не хуже не лучше не стало. И вообще, это их личные отношения, пусть сами разбираются.

Мысли о прошлом на базе мятежников, о моих отношениях с Маркусом, о подруге, с которой я все эти годы поддерживала пусть удаленную, но тесную связь, вызвали приступ ностальгии. И я, поскольку не привыкла что-либо скрывать от мужа, попросила прямо:

— А давай-ка съездим в Кварцит, мы там давно не были. Знакомых навестим, посетим базу “Первопроходец”. Там же работы завершили, открыли музей? — Увидев согласный кивок, мечтательно продолжила: — Хочется погрузиться в обстановку прошлого, вновь ощутить себя молодыми…

***

Желание Катерины исполнилось — Кварцит они с Маркусом посетили. Поселение уже не было таким захудалым, провинциальным и малочисленным, как в сороковые годы.

Сейчас, в конце семидесятых, оно по уровню жизни в марсианской колонии занимало второе место после столицы, которая тоже изменилась. И не только расширилась, но и поменяла название на более статусное и благозвучное.

Марсотиж-град стал настоящим культурно-историческим центром. И вообще Марс за эти годы, с тех пор как было покончено с самой крупной группировкой Сопротивления, стал иным — более обжитым, комфортным для жизни. Стабильность, благополучие и правопорядок пошли на благо — жителям Марса больше землян хотелось мира, спокойствия, передышки.

Они восстанавливали разрушенное войной, строили новое, прокладывали дороги, коммуникации, канализацию, возводили магнитосферные вышки… И делали это именно телепаты, потому что на Марсе практически не осталось мужчин без мутации. Так что напрасно мятежники упрекали мужчин со способностями к мысленному общению в нежелании заниматься грязной работой. По большей части этот “упрек” был громким лозунгом, не имеющим никакого отношения к реальности. Общество бы изжило само себя, если бы все без исключения стремились к вершинам власти. Управленцам не обойтись без надежных исполнителей.

Только вот политические взгляды в обществе мирному сосуществованию не способствовали. Одни телепаты были нейтральны к тем, кто волей судьбы был лишен важной мутации, другие нетерпимы, третьи благожелательно настроены. Не было среди телепатов единой позиции.

Такие, как Маркус, хоть и воевали на стороне телепатов, по сути, косвенно, пытались сохранить жизнь мужчинам без способностей, уничтожая провокаторов-вербовщиков. Не влезай “униженные и оскорбленные” в ряды повстанцев, не бери они в руки оружие, то и жили бы спокойно. А так они сами ставили крест на своем будущем, становясь военными преступниками — общество осуждало нарушителей правопорядка. Впрочем, это касалось не только мятежников — знаковый судебный процесс над Сопротивлением затронул и “добропорядочных” спонсоров-телепатов.

Филипп Риас проникся серьезностью проблемы и к гордости родителей избрал военную карьеру. Дождался очередного набора курсантов и поступил в военно-гвардейскую академию. Случилось это через полгода после двадцатипятилетия новоиспеченного гражданина Федерации, как раз когда вышла из печати написанная его мамой книга.