Мятежница и менталист

Я еще с полчаса провела в ожидании, когда меня позовут. Пользовалась этой передышкой, чтобы успокоить растревоженную душу и унять нахлынувшие эмоции. Встреча с Марком оказалась выматывающей. Я была рада, что его жизни и свободе ничто не угрожает. И при этом не хотела, чтобы он уходил. Вдали от него было проще о нем думать, чем видеть рядом, не имея возможности ему открыться.

Зато в кабинет следователя я вернулась морально готовой, настроенной решительно, и без малейших сомнений с порога заявила:

— Прошу прощения, я передумала. Вашего предложения я не приму.

Следователь, который поднялся было со стула мне навстречу, рухнул обратно на сиденье. На лице отразилась такая гамма эмоций, что я не поняла их сути. Что испытал мужчина? Досаду? Изумление? Негодование?

— Карина Викторовна, вы хорошо подумали?

Лишь теперь, когда он заговорил, все же сообразила — это недовольство и потрясение. Немудрено — он столько голографий перебрал, потратил рабочее время, готовился, выполняя мой каприз! А тут вдруг выясняется, что все напрасно.

И выбор я сделала нелогичный в этой ситуации. Он и не предполагал этой возможности — изначальная его просьба не предусматривала отказа, фраза звучала утвердительно, словно он за меня уже все решил. Ведь даже обращаться ко мне на ты начал. А теперь вот снова на “вы” перешел….

— Что произошло? Как же ваш знакомый, о котором вы ходатайствовали?

— Для мужчины моя протекция будет оскорбительной, не хочу его унижать. Он справится без моей помощи.

— А меня унижать отказом вы считаете допустимым? — старательно сдерживая наверняка рвущиеся в мой адрес слова осуждения, поинтересовался следователь.

— Я отказываю, чтобы вам не пришлось создавать себе лишних проблем и брать на себя моральную ответственность за преступницу. Чувств с моей стороны все равно не будет, а вас, в конце концов, мое равнодушие станет раздражать.

— Вы решили это за меня? — мужчина язвительно напомнил, кто тут должен контролировать ситуацию. Однако продолжать тему не стал, неожиданно напрямую спросив: — Вы кого-то любите?

— Да, — честно признала я. — И не желаю свои чувства предавать и ему изменять. Я один раз чуть не сделала ошибку, позволив Карену рассчитывать на отношения. Повторять ее не хочу и не буду. Считаете, что я виновата, пусть так, значит, проведу жизнь в тюрьме.

— А он отвечает вам взаимностью? — посыпал соль на рану бездушный следователь.

— Он… — я с усилием подавила очередную волну истерики и почти спокойно ответила: — Нет. Я ему не нужна. Вместе мы все равно не будем.

На мгновение мне показалось, что мужчина этим признанием воспользуется и продолжит убеждать, что незачем себя хоронить при отсутствии ответных чувств и перспектив. Применит шантаж, давление… Но он не стал.

— Я услышал вас, Карина Викторовна. Вы меня удивили, ваша позиция достойна уважения. Но все же подумайте, у вас есть сутки, пока не назначена дата судебного заседания. Если ваши намерения изменятся, скажите охраннику, что желаете меня видеть.

Итогу разговора я обрадовалась. Следователь оказался не таким уж плохим. В некотором смысле даже порядочным. Оставалась надежда, что он и на судебном заседании подаст информацию непредвзято.

***

Похоже, не только Карина была ошарашена разговором в парке и, в особенности, его завершением. Складывалось впечатление, что, задержись Марк рядом с ней дольше, и уже не нашел бы в себе моральных сил уйти и ее оставить. Оттого и сбежал…

Впрочем, по дорожке сквера мужчина только поначалу шел быстро, хоть и сильно прихрамывая. Чем дальше он уходил от своей собеседницы, тем тяжелее и медленнее становились его шаги. Он даже до входа в здание, к которому направлялся, не дошел — остановился, оглядываясь и отыскивая глазами едва заметную среди кустов женскую фигуру.

Стоял он в явном смятении, в раздумьях, пытаясь разобраться в своих желаниях. Марк чувствовал эмоциональные метания девушки, ему несомненно хотелось вернуться, утешить, обнять. И одновременно с этим он отгонял глупые мысли, вынуждая себя оставаться на месте.

К чему ей сейчас «правильный» друг, который может лишь сочувствовать и подчеркивать, что право выбора ей больше не принадлежит? Его слова поддержки бессмысленны.

Тем более любому, кто разделяет убеждения телепатов, понятно, что судьба Карины зависит в первую очередь не от итогов судебного заседания, а от рапорта следователя.

И нет в этом необъективности, наоборот, прекрасная возможность ее защитить. Оградить от новых ошибок. Предоставить новый статус — более выгодный и удобный, который в современном мире многое решает и открывает все двери, даже закрытые.

Несомненно, Марк видел, что назначенная цена свободы девушку тяготит. Но разве она может в ее состоянии рассуждать здраво и разумно все оценить? Понять, что для нее лучше? Тем более что даже в нормальном психологическом состоянии поступки совершала необдуманные, импульсивные. Жизненно важно ее оградить от дальнейших ошибок. Мужчине несомненно виднее. Особенно такому, который оценивает всю ситуацию в целом.