Мятежница (СИ)

— От матери, а у нее от бабушки, — улыбнулась она. — У меня на родине, в Кри, тело считается сосудом для души. Если не ухаживать за телом, то душа скорее покинет его.

Последнее настолько перекликалось с судьбой сосуда для источника, что мои брови поползли вверх. Поэтому только спросила:

— Как необычно. И давно вы живете здесь?

Год при нифрейском дворе не прошел даром. Я знала, что от слуг можно узнать обо всем, что происходит во дворце. Главное их разговорить.

— Большую часть жизни, лима, — без стеснения ответила Марна, убирая масло в корзину и перебирая другие склянки. — Меня еще совсем молоденькой подарили княжеской семье.

В горле разом пересохло.

— Подарили?

— Как рабыню.

Вгляделась в темные глаза служанки, но не нашла там сожаления или грусти. Только сейчас я начинала понимать, как ничтожно мало знаю о мире. Она спокойно говорила о таких вещах, которые в Нифрейе считались чудовищными.

— Княгиня освободила меня.

— Там, откуда я родом, нет рабства, — сказала осторожно. — То есть раньше не было…

Я не знала, какую политику выберет преемник Логхарда в замке Норг, и что теперь ждет нифрейцев. До тех пор, пока не вернется князь Брок.

— Правда, что вы из Нифрейи? — неожиданно спросила Марна, вернувшись с пузатой глиняной банкой.

Значит, во дворце уже разнесли весть о пленнице артанского князя. Города разные, а люди везде одинаковые. В груди неприятно кольнуло, но я лишь пожала плечами, стараясь не выдать своего замешательства.

— Это так удивительно?

— Простите за любопытство, лима, — тут же низко поклонилась Марна. — Просто о Нифрейи и ее источнике ходят легенды. Говорят, это удивительная страна, где все иначе. До сегодняшнего дня я не встречала ни одного нифрейца. А тем более ту, что одним прикосновение возвращает силу источнику.

Я кивнула, принимая извинения, но продолжать разговор о доме не стала. Рабыня самой княгини не могла быть обычной, а свободная служанка — тем более. Как фрейлина, я знала это лучше всех.

Ох, не так проста эта Марна! Интересно, князь в курсе, что ее ко мне нарочно подослали, или она единственная знает язык Кри?

— Нужно смазать ссадины.

— Что значит «лима»? — спросила, когда Марна принялась обрабатывать мою руку травяной мазью. Я умудрилась сбить локоть и расцарапать ладонь, когда рухнула на землю.

— Это «госпожа» по-крийски, — ответила служанка и потянулась к моей шее. — Мазь скроет все следы.

Я непонимающе заморгала.

— Следы?

Марна кивнула Мэй, и она подала мне ручное зеркало.

Вглядевшись в собственное отражение, ахнула. Утром мне незачем было себя рассматривать, к тому же, никак не получалось привыкнуть к новому цвету волос и глаз. Но сейчас я смотрела ниже: туда, где над ключицей, на светлой коже шеи проступали синевато-красные пятнышки.

Следы пальцев Логхарда, когда он едва не задушил меня. Пальцев, или… Я снова нырнула в воспоминания прошлой ночи, к щекам тут же прилила краска.

Проклятый князь! Мало ему назвать меня своей рабыней, так еще и заклеймил мою кожу губами. На самом видном месте!

Посмотрела на служанку и попросила:

— Сделайте так, чтобы этого никто не увидел.

Марна понимающе кивнула.

Чем ближе солнце клонилось к закату, тем сильнее возрастало мое волнение. Заставляя считать мгновения до возвращения Логхарда.

Благодаря мази синяки побледнели, а остальное скрыла прическа. Несмотря на то, что в Манне были в моде косы, Мэй распустила мои волосы, лишь немного приподняла их на висках.

Треугольный вырез нового платья открывал больше, чем нужно. Конечно же оно было алым, только еще более насыщенного оттенка. С рукавами буф, золотой тесьмой и шнуровкой. Если утреннее платье было прекрасным, то это словно сшили из магии. Впрочем, уложиться за такой короткий срок можно было только с помощью магии.

Пока служанки занимались делом, решила не терять времени и ненавязчиво расспрашивала Марну про обычаи Грода. До этого я знала лишь то, что маннцы развивали горное дело, но их княжество располагалось настолько далеко, что Нифрейя с ними не торговала.

Оказалось, что праздники и пиры в Гроде любили, поэтому гуляли от заката и до рассвета. Первый тост произносил князь, гости были обязаны отведать национально блюдо — засоленное мясо. Особенно неприятно меня удивило правило, следуя которому я не могла обратиться к кому-либо без разрешения своего спутника, то есть князя. Зато наблюдать и слушать мне никто не мог запретить.

Логхард явился в покои, когда служанки уже ушли. Я стояла у камина, сцепив пальцы за спиной, и повернулась на шум двери.

На этот раз князь рассматривал меня гораздо дольше и пристальнее: его взгляд скользил по коже так откровенно, что, казалось, она сейчас воспламенится. При этом одна часть меня сгорала от стыда и хотела, чтобы он отвернулся, а другая испытывала странное чувство удовлетворения.

Никто и никогда не смотрел на меня так.

— Ты прекрасна, — наконец-то произнес князь, подойдя ближе. А я умудрилась не покраснеть, хотя все внутри обожгло жаром. — Но кое-чего здесь не хватает.

Хм.