Мятежное хотение

А в один из воскресных дней Афанасий прикрыл гуменцо белым митрополичьим клобуком.

Скоро светская жизнь наскучила государю. Царь устал от любвеобильных девиц, не увлекали соколиные забавы, пресытился пирами. А тут еще Екатерина обвенчалась с герцогом Финляндским Иоанном, братом шведского короля Эрика XIV. Эта новость сразила Ивана больнее всех остальных, государь разорвал портрет польской красавицы, разметал клочья по комнате, а потом велел собрать обрывки и спалить их принародно во дворе. А свата-неудачника Федора Сукина сослал в Соловецкий Монастырь.

Мария Темрюковна громко смеялась над неудачным сватовством своего мужа, ей совсем не казалось странным то, что он продолжал ревновать польскую принцессу так, как будто был холост, воспринял ее замужество так же болезненно, как незадачливый жених, у которого из-под венца уволокли желанную невесту. Иван Васильевич слал польскому королю письма с требованием расторгнуть брак, а когда в одном из обратных посланий получил от Сигизмунда нарисованную дулю, оскорбился ужасно. Невзирая на лютый февральский холод, Иван Васильевич собрал огромное воинство и двинулся к границам Польши. Впереди главного полка стрельцы толкали огромный дубовый гроб, в который царь Иван намеревался уложить польского короля… или в случае неудачи лечь сам.

Злость была настолько велика, что помогла отвоевать Смоленск и Полоцк, и в который раз Иван Васильевич послал польскому королю письмо, чтобы тот вырвал Екатерину из цепких рук финляндского герцога. На сей раз польский король не осмелился нарисовать в послании фигу, а напомнил Ивану о том, что тот женат. В ответ царь Иван через посла велел передать Сигизмунду-Августу наказ:

— Царица Мария — это раба моя! Что хочу, то и сделаю с ней. А если не угодна будет царица моей милости, то отправлю ее в монастырь в заточение на веки вечные. А если ты, король Сигизмунд, и далее упрямиться будешь, то гнев мой не будет знать границ. Разорю дотла твое царствие, а тебя пошлю по миру с сумой шастать!

Единственная возможность заполучить Екатерину — это помириться с Эриком XIV, и Иван Васильевич, подавив в себе брезгливость к купеческому происхождению шведского короля, решил написать ему письмо, в котором просил отнять Екатерину у финляндского герцога.

Поразмыслив малость, шведский король почти дал согласие отнять жену у брата и передать ее русскому государю по тайному договору.

Иван Васильевич от желанной новости ликовал почти в открытую: шугал по двору перепуганную челядь, а раз прикрикнул на Марию, сумев высечь из ее черных глаз злобные искры. Ближним боярам Иван говорил о том, что Мария ему наскучила, и не пройдет и месяца, как он отправит ее в монастырь. Бояре недоверчиво хмыкали, не зная, что же ответить самодержцу, и только самые осторожные из них готовились к большим переменам.

Василий Грязной передавал Марии вольные речи царя. Черкешенка только передергивала плечами и в открытую насмехалась над могучим самодержцем:

— Время придет, так он у меня сам в монастыре сгинет!

И, созерцая гневное лицо царицы, Василий Грязной верил в то, что черкесская княжна может заткнуть за кушак и самого государя.

А скоро новгородский наместник привез в Москву весть: шведский король Эрик XIV посмел заточить своего брата Иоанна в замок Грисгольм. Воевода взахлеб рассказывал государю о том, что король обвинил брата в измене за то, что тот провозгласил Финляндию независимой; если что и помешало королю немедленно расправиться с взбунтовавшимся братом, так это неожиданный приступ эпилепсии, который не отпускал Эрика XIV почти сутки. А потом Эрик впал в такой глубокий сон, что его не могли добудиться и трое суток. Когда король наконец проснулся, то немедленно пожелал видеть Екатерину и с улыбкой объявил ей о своем желании отослать ее русскому царю Ивану. Герцогиня нашла в себе силы, чтобы отвесить королю низкий поклон, и также, улыбаясь, сообщила, что лучше умрет, чем оставит своего мужа.

— Ты желаешь к своему мужу? — угрожающе переспросил король. — Тогда заточить их обоих в крепости! И не выпускать без моего особого распоряжения.

Ближние бояре, уже не стесняясь, говорили о том, что Мария доживает во дворце последние дни и что в одном из дальних монастырей для царицы приготовлена келья, где ей придется провести остаток жизни в полнейшем одиночестве.

Московский двор запасся терпением и стал ждать новую хозяйку, и только немногие бояре оставались на стороне опальной царицы, убежденные в том, что скорее всего Мария Темрюковна свернет Ивану шею, чем он облачит ее в одеяние старицы.

Время шло, а высылать Екатерину в Москву король не спешил. Уже не однажды новгородский воевода отъезжал с поклоном в Шведское королевство, но Эрик всякий раз был занят: то мешала размолвка с Данией, то строптивость показывал Ганзейский союз, а потом неожиданно король умерил гнев и позволил брату видеться с женой раз в неделю.