Мятежное пламя

— Нет, но это не повод перестать шутить. Ты ведь Воздушная! Улыбнись хотя бы, что ли. Твоей улыбки сейчас всем очень не хватает.

Авелла не улыбнулась.

— Трубку погаси, — сказала она. — Огонь запрещён ночью.

— Это приказ главы клана? — спросил Лореотис, спокойно попыхивая трубкой.

— Это приказ регента главы клана Воздуха. Я прекрасно понимаю, что никакого смысла в нём нет. Но пообещала следить за исполнением.

Она подошла к двери.

— Знаешь, малышка, — вздохнул Лореотис, выбивая трубку, — ни к чему хорошему всё это не приведёт. Ты либо совсем прогнёшься, либо начнётся резня. Одно из двух.

— Знаю.

— И на что мы надеемся?

— Ты знаешь.

Толкнув дверь, Авелла вошла в полутёмное помещение. Вытянув руку, зажгла на ней огонёк. Плевать на этот дурацкий запрет. Если бы дракон мог, он бы проник сюда миллионом путей. Случайная искра, солнечный свет, огонь страсти и огонь ненависти, полыхающий в душах. Но он пока не трогал Материк. И всё, что видела Авелла в запрете мамы — очередную попытку ущемить себя.

Зован лежал в палате один. Все пострадавшие в бою с лягушками, големом и драконом уже давно поправились, либо умерли, только брат Авеллы оставался без сознания. Зажили страшные раны, восстановилась обожжённая кожа, но дух не спешил пробуждаться в его теле. И вот, наконец, это случилось.

— Как… Как ты себя чувствуешь? — пролепетала Авелла, остановившись на пороге.

Зован, грустно усмехнувшись бледными губами, отвернулся.

— Могла бы завизжать, броситься на шею, плакать и смеяться. А я бы крыл тебя на чём свет стоит и отталкивал. Так бы хоть на миг показалось, будто всё по-прежнему, — прошептал он.

Голос его ещё не слушался.

— Всё не по-прежнему, — прошептала Авелла в тон ему.

— Вижу. И ты изменилась.

— Я… Не хотела.

— Никто не хотел.

Помолчали. Авелла подошла к постели брата, уселась на краешек. Он по-прежнему смотрел в сторону, и Авелла не искала его взгляда. Почему-то казалось, что он, может, плачет, и вдруг ему не хочется показывать ей свои слёзы.

— Последние дни я слышал разговоры, — вновь заговорил Зован. — И сейчас… Отец и Лореотис многое мне рассказали. Что, Акади вот-вот захватит власть в клане Огня?

— Никогда она её не захватит. Да и не хочет. Она просто заботится обо мне. А Тарлинис — ненавидит. А для меня сейчас всё одно и то же.

Сделав несколько глубоких вдохов, Авелла успокоила очередную бурю внутри себя и добавила:

— Тарлинис считает, что мне необходимо выйти замуж. И, кажется, не он один…

С замиранием сердца она ждала возмущения, она ждала поддержки. Но Зован только вздохнул и сказал:

— Ну… Наверное, разумно. Представляю, какая из тебя правительница. «Принесите мне чай. Нет, кофе. Ай, отстаньте, я пойду гулять. Ну и что, что война? Приготовьте мороженое».

Внутри как будто всё заледенело. Авелла подождала пару секунд, потом тихо встала.

— Рада, что с тобой всё в порядке, — сказала она своим новым, «мёртвым» голосом, который появился у неё с той ночи, когда мир изменился. — Как только окончательно придёшь в себя, потрудись явиться ко мне в дом, я дам тебе работу. У нас много дел…

— Белянка, — ласково сказал Зован, и она осеклась. — Прекрати. Что бы там ни думал отец… Да плевать. Тебя это убьёт. То, что ты сейчас делаешь, тебя тоже убивает.

— Он вернётся, — невпопад ляпнула Авелла. — Всё будет хорошо…

— Когда он вернётся? Мы этого не знаем. Тебе нужно дожить до этого момента.

— Я не отдам клан! Он никогда мне этого не простит.

— Он простит тебя, даже если ты собственноручно перережешь весь этот клан, и ты сама это знаешь. Ты не потому за него держишься. Ты просто потеряла две важных части себя, и теперь стараешься жить за троих. Но нельзя быть одновременно милой Авеллой, безжалостной Натсэ и упёртым Мортегаром, который может взвалить на себя целый мир и не сломаться.

— А что мне ещё делать? — крикнула Авелла. — Я не могу по-другому!

Могла на самом деле. Та граница, которую она нащупала в Святилище, манила к себе. Шаг — и не будет ничего. Только — Воздух, только — Стихия…

— Так позволь мне тебе помочь.

— Что?

— Я помню свою клятву. Из всех кандидатов… наверное, только я тебя по-настоящему понимаю. И постараюсь не доломать то, что старательно уничтожал всю жизнь.

Авелла почувствовала сначала холод, потом — жар.

— Ты ведь мой брат, — прошептала она.

— В тяжёлые времена это было в порядке вещей. А мы не такие уж и родные.

— Но… Талли…

— Она умерла, — резко сказал Зован. — Прямо на моих глазах. Я никогда не забуду об этом. Как легко потерять того, кого любишь. Одно движение когтей дракона. Один миг — и остаётся горстка пепла.

Он помолчал и добавил:

— Я не настолько силён, как ты. Я не смогу больше никого потерять. Не хочу видеть, как ты убьёшь сама себя. Подумай.

В страшном молчании Авелла покинула палату.

* * *

Домик на кусочке холма был пришвартован к краю Материка. Авелла оказалась там уже в темноте. Как обычно, постояла минуту среди трёх деревьев, потом вошла внутрь.

Ставни крепко закрыты, в доме темно, только из кухни выплёскивался жидковатый свет, оттуда же доносились голоса.