Мятежное пламя

Я подходил к школе, гадая, успею ли за одну минуту добежать до своего класса. Однако не бежал. Какая-то другая часть моего сознания с ленцой думала, а надо ли оно мне вообще. Странная часть… Никогда в жизни я уроков не прогуливал, вот совсем. А тут вдруг — на́ тебе, рефлексы прорезались.

С другой стороны, думал я, замедляя шаг, мне ж не просто так прогулять охота. Дома, вон, полный сундук золота, меч и куча бутылок. Это «ж-ж-ж» — неспроста! Надо бы разобраться… Но с третьей стороны — а как я буду разбираться? Отпечатки пальцев сниму с сундука? Или вино продегустирую, раздевшись перед зеркалом? Н-да, задачка. По-хорошему бы родителям вопросы задать, всё же, кроме меня, только они в квартире живут. Но после того, как мама тусклым голосом заявила про «ничью комнату», задавать ей сложные вопросы расхотелось совершенно. Одно явно: случилась какая-то ненормальная фигня. Возможно, даже не просто ненормальная, а паранормальная. И фигня эта как-то связана со мной.

И вот, спрашивается, почему я так спокойно об этом рассуждаю? Как будто каждый день сталкиваюсь с паранормальной фигнёй, как будто для меня это — такая же рутина, как домашние задания.

Вдруг, когда до крыльца оставалось буквально два шага, я ощутил нечто странное. Как будто сзади образовалась пустота. Сердце сжалось от неприятного чувства, а тело внезапно пришло в движение. Мозг не успел вмешаться. Я резко присел, и над головой у меня что-то пролетело. Похоже, чья-то рука. Но я не просто присел. Приседая, я повернулся и выбросил правую ногу. Подсечка вышла безупречной, как в кино. Подкравшийся сзади парень, взмахнув руками, коротко вскрикнул и упал спиной на асфальт.

— Сука! — завыл он, корчась и гримасничая от боли. — Убью урода!

Узнать его труда не составило. Это был Артём Павлов, из параллельного класса. Моя проблема номер один последние года четыре, наверное. Раньше я решал эту проблему просто: терпел, отдавал, что просили. Теперь же что-то пошло не так. Я стоял — он лежал. И сердце у меня билось ровно, спокойно. Рука только дёрнулась к поясу, как будто за мечом…

— Извини, задумался, — брякнул я и поспешил войти в школу, откуда уже доносилась раскатистая трель звонка.

Там, внутри, перевёл дух. Блин… Что ж я наделал-то? Он ведь меня убьёт, теперь уже точно! Интересно, а можно за пару недель до Последнего звонка перевестись в другую школу? Ну если вот прям очень-очень надо!

* * *

Первым уроком была алгебра. Я почти не опоздал — вошёл вместе с учителем. Странности продолжались. Я вообще не мог понять, что творится у меня с головой.

Вот он учебник. Вот материал, который повторяли буквально вчера. Почему у меня такое ощущение, будто всё это из прошлой жизни? Более того: всё это мне не нужно от слова «совсем». Какие-то цифры, переменные… И ещё — необходимость записывать! Я с минуту тупо таращился на авторучку, прежде чем вывел в тетради слова: «Классная работа».

Учительница, словно почувствовав слабину, тут же вызвала меня к доске. Медленно и будто не веря, что я это делаю, я переписал на доску пример, посмотрел на него и вернулся на место.

— Это что такое было? — удивилась учительница. — А решать кто будет?

— Кажется, не я, — услышал я свой голос.

— Так. Я не поняла. Ты ЕГЭ сдавать не собираешься? А это, между прочим, задания из части «В»!

— Кажется, не собираюсь, — сказал я, задумчиво глядя на учительницу. — Какой в этом смысл?

На меня вытаращился весь класс. Ну ещё бы: Дима разговаривает, да при всех, да ещё и учителю перечит.

— В чём? — не поняла учительница.

— В ЕГЭ. В школе. В образовании. Чему мы стараемся научиться? Тому, как заработать больше денег?

Тишина. Потом — шепотки, кто-то вертит пальцем у виска. Учительница, откашлявшись, спросила:

— А что, тебе деньги уже не нужны?

— Мне? — Я вспомнил сундук под столом, улыбнулся. — Кажется, нет. Можно идти?

— Нельзя! — рявкнула учительница. — Чтоб завтра в школу — с матерью.

— Да как угодно, — прошептал я и склонился над тетрадью.

Пока все бились над примерами, я рисовал один и тот же простой символ, увиденный на чёрном камне. Стрелочку, направленную вверх. Снова и снова. Жаль, нет у меня ручки с красной пастой. Стрелочка должна быть ярко-красной, я это точно знаю… Господи, да что со мной творится?!

* * *

На первой же перемене мне пришлось расплачиваться за утреннюю «великую победу». Выйдя в рекреацию, я увидел Павлова и ещё четырёх его дружков. Шли они явно ко мне, растянувшись цепью, чтобы не дать убежать. Я остановился. Правая рука сжалась в кулак, но не до конца. Я как будто рассчитывал, что в руке что-то окажется, возникнет из воздуха. Что же? Может быть, меч?

— Гы, смотри, он от страха передёрнуть хочет, — заржал кто-то, показывая на мой недосжатый кулак.

Я опустил взгляд, снова впадая в ступор, как на уроке. Меч… Почему у меня в руке должен был оказаться меч?

Меня толкнули. Я отступил, потом — ещё. Страшно почему-то не было, было как-то… по фигу.

— Э, ты уснул, а? — зарычал Павлов.

— Есть такое ощущение, — сказал я, почувствовав спиной, что меня зажали в угол.