Мятежное пламя

— Я, да, — закивала она, не скрывая радостного волнения. — Ты! Тут. — Она постучала мне по голове пальцем и улыбнулась.

— Н-да, наверное, что-то вспоминается, — пробормотал я. — Только непонятно, что, как и почему.

Натсэ смотрела вопросительно. Я пожал плечом. Она задумалась, потом повторила мой жест и вдруг одним движением оказалась сверху, на мне.

— Думаешь, это способ?..

— Да, — ещё раз пожала она плечами.

Найти в себе силы возразить я не смог…

— Дима!!! — За дверью послышались громкие злые шаги мамы, а вместе с ними приближался истерический рингтон будильника. — Как этот сатанизм выключить, у меня сейчас голова взорвётся?!

— Свайпом вверх! — простонал я, потому что в этот момент Натсэ начала плавные движения, и я обнаружил, что полностью готов к продолжению начатого ночью.

— Что?! — заорала мама.

— Проведи пальцем по экрану снизу вверх!

— Я тебя не слышу!!!

— Так за каким чёртом ты принесла будильник с собой сюда?!

— Не слышу, открой дверь!

Дверь задёргалась.

— Не могу, со мной голая девушка, ей будет неудобно, — сказал я, понимая, что меня всё равно не услышат.

Просчитался. Как раз закончился рингтон, и мои слова пришлись на паузу.

— Очень смешно! — рявкнула мама. — А что не две сразу?

— Вот… не знаю. Как-то так получилось странно.

— Будильник как выключить, умник?

Рингтон вновь начал нарастать, в своём истинно японском безумии.

— Пальцем вверх по экрану!

— Так бы и сказал сразу! Вставай давай, семь часов.

Шаги удалились. Издав тихий стон, Натсэ прижалась ко мне. Тяжело дышала, вздрагивала всем телом.

— И ты полагаешь, будто бы это всё? — прошептал я ей на ухо. — Ввергла меня в пучины разврата, пока я разговаривал с мамой, и так легко отделалась?

Натсэ приподняла голову, посмотрела мне в глаза.

— М-м-м… Да?

— Нет, — сказал я. — И не надейся.

Она только негромко пискнула, когда я быстро повернулся, оказавшись сверху, и прижал её к постели.

— Тут… мама? — неуверенно сказала она.

— Тут — Натсэ, — возразил я.

Она улыбнулась:

— Мортегар…

— Наверное, да…

* * *

Из комнаты у меня получилось выйти, только когда мама уже обувалась. К этому моменту игнорировать её гневные вопли стало невозможно.

— Ты что, задумал школу прогулять? — спросила она. — Я тебе устрою «прогулять»! Чтоб сегодня же извинился перед учительницей!

— А ты разве не пойдёшь? — поинтересовался я.

— Не могу сегодня, у меня важная встреча, так что извинишься и за меня, и давай уже без глупостей, осталось-то пара недель всего, ты, кстати, решил, куда документы подавать будешь, надо уже сейчас решать, потому что…

Верная своей традиции, мама ушла, не договорив. Мне иногда казалось, что она и в одиночестве идя по улице, продолжает говорить. Может, в этом и кроется секрет всех тех бесчисленных раз, когда мама, возмущаясь, кричала на меня: «Ну я же тебе говорила!». Говорила мне, только вот меня-то рядом и не было.

В подъезде загудел лифт, и тут же меня обхватили сзади две руки, спиной я ощутил прикосновение обнажённой девичьей груди и судорожно вздохнул.

— Слушай… Нам надо что-то решить… Мне нужно в школу, и…

— Ш-ш-ш? — Натсэ легонько куснула меня в шею.

— А? — повернул я голову.

Натсэ указала пальцем на дверь ванной комнаты.

— Ш-ш-ш?

— Душ?

— М… Угу. Ш-ш-ш…

Почему-то у неё не получалось выговорить такое простое слово, как «душ». Хотя, что значит, «простое»? Для меня простое?

— Это приглашение? — поинтересовался я.

Натсэ потянула меня за руку. Это уже точно было приглашение.

* * *

…Мы стояли, тяжело дыша, под струями горячей воды и смотрели друг на друга. Идти искать часы мне не требовалось, и так было понятно, что в школу я окончательно и бесповоротно опоздал. А ещё было понятно, что не вся вода, льющаяся по лицу Натсэ, имеет водопроводное происхождение. Я закрыл краны и, как только шум воды стих, понял, что был прав. Натсэ плакала.

— В чём дело? Что случилось? — Я прижал её к себе и впервые ощутил некое сопротивление. Слабое, полубессознательное, но, тем не менее… Она от меня отгораживалась.

И я ощутил неприятный укол чувства вины. Больше ведь я ничего не вспомнил, только её имя. А там, в прошлом осталось гораздо больше.

— Прости, — шепнул я. — Я очень хочу вспомнить, но не знаю, как…

И тут погас свет. Сделалось темно.

— Как, — грустно вздохнула Натсэ.

— Вот именно: как. Я чувствую, что это — по-настоящему важно… И что школа в этом вообще ни разу не поможет.

Я отодвинул водонепроницаемую шторку, наугад потянулся за полотенцем в полумраке. Схватил, набросил Натсэ на голову. Она позволила мне её вытереть насухо, потом помогла вытереться мне.

— Идёт? — спросила она.

— Нет, никуда не пойдём. Пока, — сказал я. — Попробуем вспомнить.

Мы вернулись в мою комнату. Натсэ надела юбку и блузку, а я… Я открыл шкаф. «Ты, ты, ты», — говорила она вчера, бросаясь в меня одеждой. Что ж, если это — я, то настало время встретиться с собой лицом к лицу.

Я надел незнакомую рубаху, штаны, натянул кожаные сапоги, набросил плащ. Слева на подкладке обнаружил небольшой узор, вышитый белыми нитками. Поймав мой взгляд, Натсэ указала на узор пальцем и что-то сказала. Кажется, это слово я от неё уже слышал.

— А-вел-ла? — повторил я. — Это имя?