Мятежное православие

Жалуясь на Александра Стукалова, Геннадия и Ефрема Каргопольца, соловецкие власти подчеркивали опасность скопления в монастыре множества ссыльных. Помимо князя М.В. Львова Савватий и Варсонофий с братией упоминали старообрядцев — московского попа Козьму и вологодского Сисоя, монахов Саввино-Сторожевского монастыря, ротмистра рейтарского строя Осипа Пирютина 4 и иных многих старцев и мирских людей разных чинов». Соловецкие власти жаловались, что не могут (да это было и не в традициях монастыря) держать «опальных» в заточении «под крепким началом», не давать им чернил и бумаги и ограничить свободу их передвижения: «и от тех опальных людей чинятся здесь, в монастыре, мятежи многие, потому что их умножилось, да от них же происходит бесчинство многое».

Как рассказывал Никанору один из тех, кто из страха перед властями подписал челобитную, Савватий и Варсонофий с братией сообщали царю о том, что на Соловках создаются публицистические произведения — «воровские письма», — с которыми монахи и ссыльные бегут в Россию, что в самом монастыре начинается мятеж. «Пожалуй нас, нищих твоих государевых богомольцев, — писали челобитчики Алексею Михайловичу, — освободи свое государево царское богомолье от таковых мятежников и вели нам дать свою, великого государя, грамоту, чтоб нам опальных людей и своих старцев, которые мятеж чинят и бесчинно живут, смирять».

Для сохранения своей власти люди Варфоломея готовы были даже пожертвовать старинными вольностями Соловецкого монастыря. Но настоящий взрыв всеобщего возмущения вызвал сам архимандрит, предавший то, в чем крепко стояли почти тысяча собравшихся на Соловках монахов и мирян — «древнее отцепреданное благочестие». Для Варфоломея, как прекрасно понимал Никанор, староверческие взгляды были пустым звуком в сравнении с личной карьерой. Правда, отправляясь на большой церковный собор в Москву, архимандрит последовал желанию братии и взял с собой челобитную о сохранении старой веры. Он даже сам принял участие в ее составлении, учитывая возможность отмены никонианских реформ вместе со свержением Никона.

С обращением, которое Варфоломей, спешно вызванный в Москву, должен был передать царю, соловчане связывали большие надежды. Архимандрит уже выехал из монастыря «на торос» (прибрежный лед), а братия все еще составляла и переправляла свою челобитную. Шесть суток ждал Варфоломей возможности сесть на судно — и лишь за это время братия сумела закончить свое послание царю. Прочитав челобитную, Варфоломей нашел, что она «написана несогласно», и отправил рукопись назад. Уже с борта судна он кричал спешно присланному из монастыря стоящему на торосе подьячему Ивану Захарьину, «как написать челобитную согласнее».

Новая рукопись должна была догнать Варфоломея в пути, но людей, которые повезли ее на берег, во льдах занесло в море. Общемонастырский собор принял другую челобитную и, подписав руками всех властей и братии (кто был грамотен), отослал ее к Варфоломею в Вологду. Первое место для подписи было оставлено для архимандрита: братия тогда еще не могла представить себе всего Варфоломеева хитроумия. Лишь позже выяснилось, что архимандрит решил подождать со своей подписью до приезда в Москву, пока он не поймет, откуда дует ветер.

Братия (включая келаря Савватия, казначея Варсонофия и соборных старцев — ставленников Варфоломея) ожидала, что архимандрит вручит челобитную государю, подкрепив написанное в ней личной просьбой.

— Пришли мы, — писали соловчане, — твои царские нищие богомольцы, во обитель… соловецких чудотворцев душевного спасения ради, слыша их преподобных чудотворцев богоугодное житие и преславные чудеса, и после них благоугодивших Господу — чудотворца Филиппа-митрополита, и преподобного старца Германа, и прочих святых, и многих иноков добродетельное житие проходящих и церковный чин и устав по преданию преподобных чудотворцев Зосимы и Савватия непоколебимо хранящих. И мы, нищие твои царские богомольцы, предания святых чудотворцев Зосимы и Савватия церковный чин и устав хотели соблюсти, как и прежние отцы наши.

— Милосердный и праведный великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович всея Великия и Малыя и Белыя России самодержец! — восклицали в челобитной соловецкие власти, монахи и трудники.

— Пожалуй нас, нищих своих царских богомольцев, не вели, государь, в своем царском богомолье в Соловецком монастыре предания преподобных чудотворцев Зосимы и Савватия церковный чин и устав переменить, чтобы нам, нищим твоим царским богомольцам, в предании святых чудотворцев препроводить дни свои, как и прежние отцы наши. Царь государь, смилуйся!