Мятежные ангелы

Мы снова проплываем сквозь золотой занавес и движемся вверх по реке. Когда мы опять добираемся до статуй богинь, вырезанных в утесах, до Пещеры Вздохов, я вижу разноцветные дымки — красные, синие, оранжевые, пурпурные; они поднимаются над высокой скалой, и я почти уверена, что заметила рядом с ними какую-то фигуру. Но порыв ветра уносит дым в сторону — и я не вижу ничего, кроме разорванных разноцветных клочков.

Опускается серебряный туман. Кое-где сквозь него мелькают картины берегов, но рассмотреть что-либо трудно. Энн подбегает к поручням.

— Слышите, вы слышите это? Та чудесная песня опять звучит!

Я прислушиваюсь и в конце концов улавливаю звуки. Песня едва слышна, но она прекрасна. Она как будто проникает в мою кровь и течет вместе с ней, вызывая ощущение тепла и света.

— Смотрите! Там, в воде! — кричит Энн.

Одна за другой из воды поднимаются три безволосые головы. Это женщины, подобных которым я никогда прежде не видела. Их тела покрыты слегка светящейся чешуей, они переливаются розовым, коричневым, персиковым оттенками… Когда женщины поднимают над водой руки, я вижу тонкие перепонки между их длинными пальцами. Вид женщин зачаровывает, и я осознаю, что не в силах оторвать от них взгляд. А от их песни у меня кружится голова. Фелисити и Энн смеются, стоя у поручней и держась как можно ближе к необыкновенным существам. Мы с Пиппой подходим к подругам. Пальцы с перепонками поглаживают бока огромного корабля. Горгона не замедляет хода. Вся масса перепутанных змей яростно шипит.

Энн опускает руку, но не может дотянуться до женщин.

— Ох, как мне хочется до них дотронуться! — говорит она.

— Но почему у нас не получается? — спрашивает Пиппа. — Горгона, ты не могла бы сделать борта пониже, если тебе не трудно?

Горгона не отвечает и не сбавляет скорости.

Женщины так прекрасны… их песня так завораживает…

— Горгона, — говорю я, — опусти борта.

Змеи корчатся, как будто от боли.

— Ты действительно этого хочешь, высокая госпожа?

— Да, я этого хочу.

Огромный корабль замедляет ход, крылья-борта опускаются, корабль немного погружается в воду — и палуба оказывается почти вровень с поверхностью воды. Мы с подругами, подобрав подолы юбок, подбираемся к самому краю и наклоняемся, высматривая необыкновенных певуний.

— Где же они? — спрашивает Энн.

— Не знаю, — растерянно отвечаю я.

Фелисити опустилась на четвереньки, и концы ее длинных волос упали в воду.

— Наверное, они ушли.

Я стою рядом с ней, напряженно всматриваясь в туман. Что-то холодное и мокрое касается моей лодыжки. Я взвизгиваю и отшатываюсь — перепончатая рука речного существа плавно отодвигается от моей ноги, оставив на чулке несколько мерцающих чешуек.

— Ох, нет! Я ее напугала! — говорю я.

Тело, похожее на русалочье, мелькает рядом с бортом и исчезает.

Поверхность реки покрывается слоем чего-то густого, маслянистого, глянцевого. Снова появляются существа. Они, похоже, так же зачарованы нами, как мы — ими. Они покачиваются на небольших волнах, их странные руки движутся взад-вперед, взад-вперед…

Энн опускается на колени.

— Привет!

Речная жительница подплывает ближе и начинает петь.

— Ох, как это чудесно! — вздыхает Энн.

Песня настолько нежна, что мне хочется прыгнуть в воду и вечно слушать невероятных певиц. А их становится все больше — вот на поверхности реки мы видим шесть женщин, потом их уже семь, потом десять… И каждый раз, когда появляется новое существо, песня становится все более могучей… Я полностью захвачена этой красотой.

Одна женщина цепляется за корабль. Она смотрит прямо мне в лицо. Ее глаза огромны, как зеркало океана. Я смотрю в них и вижу, как стремительно несусь в глубину, где исчезает свет… Женщина протягивает руку и гладит меня по щеке. Ее песня омывает меня…

— Джемма! Не надо!

Я с трудом понимаю, что это Пиппа выкрикивает мое имя, но ее голос растворяется в песне и превращается в мелодию, увлекающую меня в реку. Джемма… Джемма… Джемма…

Пиппа грубо дергает меня назад, и я падаю на палубу. Песня нимфы превращается в яростный крик, от которого у меня по коже бегут мурашки.

— Ч-что такое? — с трудом выговариваю я, как будто пробуждаясь от глубокого сна.

— Да то, что эта тварь чуть не утащила тебя под воду! — говорит Пиппа. Энн сидит на палубе, перекинув обе ноги через низкие теперь поручни. На ее лице блуждает совершенно экстатическая улыбка, а речное существо гладит ее ногу и поет так нежно и грустно, что ее песня разрывает сердце. Фелисити протянула руку, ее пальцы уже в каком-то дюйме от перепончатых рук двух певуний…

— Нет!.. — одновременно кричим мы с Пиппой.

Я хватаю Энн, а Пиппа обеими руками обхватывает Фелисити. Те сопротивляются, но мы оттаскиваем их назад.

Существа снова ужасающе визжат. В ярости они хватаются за борта корабля, как будто намерены стряхнуть нас в воду или разнести корабль вдребезги.

Энн съеживается в руках Пиппы, а Фелисити бьет каблуками по рукам тварей.

— Горгона! — кричу я. — Помоги нам!

— Омата! — зазвучал голос горгоны, гулкий и властный. — Омата! Оставьте их, или мы пустим в ход сети!