Мятежный ангел

Обращать взор внутрь по совету Плотина становится все сложнее, развитие технологий заставляет нас носить цифровые очки и не дает увидеть окоем. И главное — обнаружить скрытое, служащее последним оплотом того, что составляет нашу личность. Цифровые очки увлекают нас на путь запрограммированных мечтаний, выдуманный мир способен погрузить человека в социальную летаргию и привести к торжеству идеологии безграмотности.

Марафонцы продолжают набирать скорость — однако сегодня, как никогда раньше, они пренебрегают истиной, заложенной в великих произведениях искусства, и непреходящей ценностью артефактов. Они словно участвуют в состязании по бегству от самих себя. В прошлом люди в большинстве своем тоже не поддерживали связь с Искусством, хотя оно и было самым надежным средством, позволяющим преодолеть бренность существования, и лишь оно одно служило мощным заслоном от времени. Только великое искусство давало возможность путешествовать за его пределы.

В христианской, да и в светской культуре человек, стоявший на позициях гуманизма, верил в Искусство, хотя и не всегда отдавал должное художникам, которые подвергались критике и опале, и нередко начинал ценить их лишь посмертно. Марафонец же под впечатлениями, полученными непосредственно или со слов других людей, обусловленными религией или искусством, не смиряется с бренностью.

Сегодня, когда искусство вытеснили форматы цифровых технологий и мы стоим на пороге четвертой индустриальной революции, которая сулит нам обездвиживание и перенос жизни в вымышленное измерение, легко прийти к выводу, что подобные изменения были бы невозможны без длительной подготовки. Ныне люди все больше склонны верить в вечное настоящее, как пишет американский философ Уолтер Сол. Он осудил французского рационалиста Франсуа-Мари Аруэ Вольтера и его рационалистическую концепцию Истории, а ее последователей объявил «ублюдками». Умберто Эко утверждает, что сам-то великий французский философ был рабовладельцем. И не случайно: это как раз тот мост, который соединяет Вольтера с хозяевами современных транснациональных компаний. Вряд ли они были едины во взглядах, но все-таки эта концепция стала точкой пересечения их воззрений. Это люди, которые уже давно пришли к выводу, что Энди Уорхол затмевает Микеланджело. Впервые прочитав об этом в «Нью-Йоркере» в 1989 году, я понял: близится время, когда мы позабудем о собственной истории и о цивилизациях, порожденных мифами Древней Греции, римским правом и христианской духовностью.

Полная перезагрузка, о которой было объявлено в начале пандемии ковида-19, — первый такт нового музыкального произведения и первый этап написания партитуры, с которой мы будем считывать ноты мелодии танца, лишенного движений.

Джефф Безос уверяет, что мы превратимся в рабов и нас запихнут в космические корабли, где мы будем жить и работать. Можно ли надеяться на спасение? Разумеется, однако оно придет после множества кризисов, куда более серьезных, чем мы в состоянии вообразить. Безос отнюдь не единственный представитель той элиты, которая считает основную часть человечества рабами. При таком разделении новые фараоны этой системы, уповающие на трансгуманизм, который не за горами (то есть на бессмертного человека), предполагают, что будут жить вечно, а нам советуют выкинуть из головы «христианские иллюзии», иначе элите придется чипировать нам мозги. Сначала — в качестве санитарной меры Первого министерства Мирового правительства и ВОЗ (а затем и прочих институтов, помыкающих людьми). Словно мир так и топчется на месте и не миновали времена, когда Платон изрек свою языческую мысль: «Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку».

С начала двадцатого века различные идеологии претендуют на то, чтобы заменить собой религию, а это значит, что они отнимают у людей возможность выбора, как говорил Умберто Эко. Для того чтобы вписаться в рамки той или иной религии, человек вынужден перенять определенную систему ценностей; идеология засасывает язычников и атеистов, точь-в-точь как американский пылесос «Кирби», с которым ловко управлялась моя мама, старательно засасывал пыль в нашей квартире, состоявшей из полутора комнат. Идеология, обслуживая технический прогресс, не считается с моралью, в ее эстетике смешались наука, реклама и перформанс — искусство без творений. Эта научная идеология, развивающаяся в обстановке банкротства мировой финансовой системы, не признает таких понятий, как свобода, равенство и братство. Она помещает человеческие лица на бесконечный конвейер, где ставятся косметические эксперименты.