Мятежный дом

– В прошлый раз я снизошел к лени и неумению гребаных имперцев, – зато Шиман улыбался все шире. – А теперь вижу, что вы хотели меня напарить. Почему дети моего клана должны голодать из-за вас?

– Почему бы взрослым вашего клана не выйти самим на лов ради детей? – подал голос господин Бадрис. – У вас превосходная навега.

– У меня не хватает рук для нее, и ты это знаешь, мартышка, – ответил грабитель. – Найди мне рабочие руки. Найди мне гемов!

– Па, – подал голос молодой бандит с нижней палубы. – А тут вроде есть гемы. Полный кубрик. Заперлись от нас, дурачки…

Выражение Шиманова лица изменилось.

– А что, Нордстрем, – сказал он, – пожалуй, гемы тебе теперь ни к чему. Всё равно подохнут с голоду, а?

«Я бы сейчас взял его в заложники», – подумал Дик. – «И они бы у меня поплясали…»

– Я не дам им подохнуть с голоду, – ответил Торвальд. – И постараюсь не подохнуть сам. Но мы будем за них драться, господин Шиман. Они члены нашего экипажа и наши братья во Христе. Забирайте то, за чем вы пришли. Забирайте наш хлеб. Не трогайте моих людей.

– Я слыхал, что в прошлый раз, – Шиман вынул игольник и ткнул Торвальда в подбородок, – шестерых твоих людей положили, навегу утопили, а ты болтался вместе с другими на плоту, как говно в проруби, пока тебя не вынул Детонатор. Что мешает мне поступить так же?

– Жадность и трусость, – ответил Торвальд. – Вы прекрасно знаете, господин Шиман, что ещё одна выходка в этом роде – и наши навеги больше не появятся в ваших водах. И чем вы займетесь тогда? Будете грабить своих, ничего другого вам не останется. И если в первые же три месяца вы не налетите на конвой и не погибнете в бою – то вас возьмут на базе и отправят на виселицу уже не люди Сейта, а войска тайсёгуна.

– Ах ты поганый хрюс, – Шиман ударил Торвальда рукоятью по лицу. Дик вздрогнул. Наблюдавший за ним вавилонянин толкнул его в плечо:

– Не спать на погрузчике.

– Вы у меня отняли старших сыновей, – сипя от гнева, продолжал Шиман. – Вы меня сделали нищим. И ты, ублюдок, еще смеешь попрекать меня тем, что я грабитель? Да я заберу у тебя не то что жратву и гемов – а и штаны твои с ботинками. И это будет только справедливо.

– Если вам так легче думать, думайте так, – проговорил Торвальд, пытаясь рукавом остановить кровь из рассеченного лба. – Пока я жив, я не отдам гемов.

– Тебя шлёпнуть проще, чем каппу, – ответил Шиман.

– А меня? – снова подал голос Бадрис. – Господин Шиман, опомнитесь. Я не имею права вмешиваться в распри, но я могу сказать пару слов своему начальству. А оно может сказать пару слов в Совете Кланов. Здесь ваши воды, вы можете брать пеню за проход и устанавливать ее размер, и как бы ни был мне противен ваш образ действий, я не в силах воспрепятствовать. Но если Сога утопят еще одну навегу, экологи скажут, что Сога представляют угрозу экосфере планеты.

Шиман развернул ствол к нему. Господин Бадрис не шелохнулся – и если бы не струйка пота между маской и воротником, ни по голосу, ни по движениям его никто не смог бы сказать, что он смотрит в дуло пятидесятизарядного игольника.

А впрочем, было жарко.

– Если же погибнет эколог, – не повышая голоса, сказал господин Бадрис, – я затрудняюсь сказать, как отреагирует мое начальство. Просто затрудняюсь.

В этот момент Дик простил ему всё, и на много недель вперёд.

– Шнайдер смотрел на вас сквозь пальцы, пока вы брали только продукты, – продолжал Бадрис так же ровно. – Инцидент с гибелью навеги было не так легко замять, как вы думаете. Если же вы похитите гемов – дело будет рассмотрено по закону. Будет ли клан Сога отвечать за действия семьи Шимана? Подумайте об этом, пожалуйста.

Пират молча пнул Торвальда в голень – и это был знак поражения.

– Оставь гемов в покое, самим жрать нечего, – бросил он сыну. – Загружаемся и уходим. Эй, а ты чего вызверился?

Дик мысленно проклял себя. Зачем не отвёл взгляд сразу?

– Извините, сэр, – сказал он. – Я просто думал… ваша походка, сэр… вы ведь были в тяжелой пехоте?

– Я из «Бессмертных», если ты об этом хотел спросить, – бандит перегнулся к нему через перила. – И я хочу тебе сказать по этому поводу две вещи. Во-первых, на Сунагиси я не был – вышел в отставку раньше. Во-вторых, я жалею, что меня там не было. Нейгал слишком на совести помешался. Позаботился, чтобы все, кроме него и катерных стрелков, остались чистенькими. А я бы отправил ребят прогуляться с флордами в руках. Чтобы все почувствовали, как воняют штаны предателя, когда к нему приходит расплата.

На Дике были очки-полумаска от солнца, в высоких широтах так же беспощадного, как и на экваторе. Наружу торчал только подбородок, так что ничего по глазам Шиман прочесть не мог. А если бы и мог, сильно бы удивился. Потому что Дик не испытывал гнева – он оставил его позади, он был сейчас на той звенящей грани, за которой начинается легкость и покой. В этом состоянии он убивал в «Драконьем цветке». А помимо этого Дик ощущал странное удовлетворение – ну вот и сыскался среди «Бессмертных» настоящий подонок.

– Что-то еще хочешь сказать? – спросил Шиман.

– Нет, сэр. Ничего.