Мятежный дом

– Какой ты настырный, боя. Нуарэ или Дормье. Я не знаю, кто из них придет.

– Зачем они мне?

– Объясню потом. И если ты беспокоишься насчет Сэйкити – то сегодня я скажу тебе, где он, но сейчас ты туда не пойдешь.

– А когда?

– После обеда. Вот тогда-то, кстати, и наденешь все свое рубище. И плащ, и вещмешок.

– Потому что с человеком в форме экологической полиции Сэйкити не станет разговаривать?

– Именно.

Они свернули на улицу, ведущую к центральной площади города, и Дик увидел вдали, между домами, темную угловатую фигуру, по плечи поднимающуюся над толпой. Еще с полсотни шагов – и Дик разглядел профиль, а затем и узнал его.

Посреди площади стояло высеченное из зеленовато-серого камня изваяние Экхарта Бона.

Когда они вышли на площадь, Ройе поинтересовался:

– Хочешь посмотреть поближе?

Они обошли статую со всех сторон – и Дик увидел на фронтальной части традиционный поминальный алтарь и большую надпись: «ПОМНИМ».

– Что ты об этом думаешь? – Ройе кивнул на памятник.

– Очень красиво, – сказал Дик.

Скульптура и в самом деле была не похожа на виденные им до сих пор изображения Бона. Их авторы придерживались единого канона – все они изображали Бона с чуть запрокинутой головой, скрестившим руки на груди, задрапированным в тяжелые, со многими складками, ткани. Здесь же он выглядел иначе. Вместо драпировок – обычная одежда: прямые брюки и куртка, широко распахнутая на груди. В правой руке – флорд, еще не активированный, но уже готовый к активации – Бон держал его обратным хватом, лезвием к себе. Голова чуть наклонена вниз, губы чуть раскрыты в улыбке – словно у человека, только что хорошо пошутившего и ожидающего, что шутка вот-вот дойдет до собеседника. Глядя на разлёт бровей давно умершего тайсёгуна, юноша вспомнил Бет, его посмертную дочь. Это было больно, потому что Дик очень много душевных сил тратил на то, чтобы о ней как раз не помнить.

– Северина Огату честят сумасшедшим, и это одна из причин, – сообщил Ройе, продолжая глядеть на памятник. – Его работа.

– Он… сделал это? – Дик оценил дерзость и изящество замысла. – Или… только заказал?

– Сделал, своими руками. Он отлично рисует и знает толк в скульптуре. А госпожа Сога ничего, абсолютно ничего не могла сделать, – Детонатор улыбнулся и покачал головой. – Ну, идем. Суд по правому борту.

К зданию суда со стороны ворот тянулась длинная очередь. Вдоль очереди ходили туда-сюда люди с голопроекторами на головах. В воздухе над ними горело: «11 минут до конца очереди…», «20 минут…» «34 минуты…» Время от времени кто-то подходил, давал кому-то деньги и занимал его место. Чтобы попасть к зданию, Дику, Ройе и Скимитару пришлось пройти сквозь очередь, и эти люди немедленно начали предлагать цену за услуги.

– Ты что, болван, не видишь – это Детонатор! – громким шепотом просипел кто-то одному особенно настырному. – У него здесь абонемент!

Остальные засмеялись.

– Нарабия, – Ройе презрительно скривился. – Стервятники.

– Они продают свои места в очереди?

– Попал. И не так уж дешево. Сукины дети, сколько денег я для них заработал, и хоть бы раз кто кружку пива предложил.

– Вы – для них?…

– Самые интересные процессы – с моим участием, боя.

– И сегодня?

– Сегодня непременно. Просто обязательно.

Ройе показал охраннику у двери какой-то бланк-чип, и под завистливые взгляды очередников и нарабия Дик вошел в дверь между ним и Скимитаром.

Здание суда представляло собой шатер, почти точно повторяющий городской купол. Большинство горожан жило все же под более фундаментальными крышами – из разных пластиков и легких металлов – но общественные здания обычно покрывали тканью. Ну, правильно: большой купол на голову свалится – никому мало не будет. Из-за этих облегченных крыш, кстати, звукоизоляция в Шоране была неважная, и оттого популярностью пользовались локальные звукоизолирующие силовые поля разного радиуса и времени действия – от полуметра, при этом генератор можно было носить на руке, как сантор-терминал, до нескольких десятков метров – как в этом здании. Когда Дик шел по фойе, ему казалось, что пол выстелен ватой.

Скимитара задержали служащие суда, и указали ему на место возле пирамиды для оружия. Там уже сидели два морлока, неподвижные, как Экхарт Бон на площади. Скимитар принял у хозяина и у Дика флорды, аккуратно разместил их в пирамиде и сел под стенкой третьим.

– С оружием тут запрещено? – тихо спросил юноша. Его не переставали раздражать эти бытовые сценки, показывающие отношение к людям как к предметам.

– Угу, – Ройе уже шагал по круговому коридору, опоясывающему здание.

– Может, и мне стоило бы посидеть под стеночкой? Я же нужен вам как ходячий флорд…

– Боя, не зли меня, – Ройе раздвинул дверь в один из кабинетов, и навстречу ему немедленно кинулась из-за терминала пухленькая женщина-чиновник.

– Доброе утро, господин Ройе! Что это вы опаздываете – заседание должно было начаться девять минут назад!

– Но ведь не началось же, – меланхолично констатировал Ройе. – И не начнется добрых полчаса, насколько я знаю старика Боша.

Обернувшись к Дику через плечо, он добавил: