Мятежный дух

Все это началось еще в Древинке, когда Винн совершила ритуал, позволявший видеть духовную оболочку мира. Она намеревалась выследить для Магьер ходячего мертвеца, а потом просто не смогла справиться с магией, пронизавшей ее плоть. Мальцу пришлось избавлять ее от магического зрения. Однако потом, на соладранской границе, магический дар вернулся самым неожиданным образом. Винн слышала это бесплотное зудение-шуршание всякий раз, когда Малец общался со своими сородичами.

Винн сглотнула тяжелый комок, борясь с наплывами тошноты. И приготовилась, что сейчас на нее обрушится ответный хор стихийных духов, неся с собой головокружение и адскую головную боль.

Этого не произошло. По-прежнему в сознании Винн зудело-шуршало только одинокое крылышко-лист. Потом этот звук начал преображаться в…

Нейна… Куиринейна… Мама…

Винн пробрал озноб.

Слова! Они прозвучали на здешнем эльфийском диалекте. То же самое эхом повторялось по-белашкийски и на родном языке Винн — суманском. Один и тот же голос одновременно говорил на многих языках, и все произнесенные слова имели одно и то же значение. И снова никакой хор не прозвучал ему в ответ.

К кому же воззвал Малец? Неужели он обнаружил мать Лисила так близко от Криджеахэ? Да нет, он и не пытался бы общаться с ней подобным образом. Малец отлично знает, что только одна Винн способна услышать его мысленную беседу с сородичами. И никогда прежде она не слышала слов.

Зудение-шуршание в ее мыслях затихло, оставив после себя только головную боль.

Но ведь она ясно слышала эти слова!

Некогда было размышлять над тем, какой новой и пугающей стороной обернулся ее нежеланный дар. Там, в лесу, Малец разыскивает Нейну, и Винн не могла допустить, чтобы он занимался этим сам по себе. Как, интересно, он собирается с ней разговаривать, если вообще найдет место ее заточения?

Цепляясь за ствол дерева, Винн не без труда поднялась на ноги. Вгляделась в бездонную темноту леса — и ее охватил панический страх.

Она не сможет найти дорогу в лесу. Лес ненавидит ее… человека. Даже когда она шла с отрядом, лес пытался сбить ее с дороги. Лисил, наполовину эльф, должен был сосредоточиться, чтобы избежать опасного воздействия леса.

В кои-то веки Винн страстно пожелала, чтобы к ней вернулось тяжкое бремя магического зрения. Увы, это неприятное свойство проявляло себя на редкость хаотично. Однажды оно проснулось в Винн в ту минуту, когда она сидела одна с Мальцом и гладила его, запустив пальцы в густую шерсть.

Винн подавила страх, ей удалось обрести спокойствие. Тогда она закрыла глаза, вспоминая все ощущения, которые испытала в тот день, сидя с Мальцом. Она все глубже погружалась в воспоминания, и наконец они совершенно заслонили окружающий мир.

Малец сидел перед ней, глядя ей в глаза. Комната превратилась в смутную тень, едва различимую сквозь завесу белого, чуть тронутого голубизной тумана. Туман пронизал все и вся, накладывая на привычный облик комнаты иные очертания, наглядно показывая, где следы Духа в ней слабее, а где сильнее. Единственным целостным образом, который могла различить Винн, был Малец.

Шерсть его блистала мириадами нитей белоснежного шелка, а глаза мерцали и вспыхивали, точно кристаллы, просвеченные ярким солнцем.

Винн открыла глаза — и ее опять затошнило.

Весь лес сочился голубовато-белым туманом. Тошнота усилилась настолько, что Винн даже не сумела порадоваться своему успеху.

Она вошла в лес — и тотчас все деревья вокруг обрели одинаковый облик.

Винн стремительно обернулась в поисках обратной дороги… чересчур стремительно. Мир вокруг сорвался в неистовое кружение, расплываясь бесформенными пятнами. Винн упала на бок, с такой силой ударившись о землю, что какое-то время не могла дышать. Не без труда ей удалось подняться на четвереньки.

— Я вижу только туман… только Дух… — пробормотала она.

Всеми силами Винн старалась не замечать истинные очертания деревьев и сосредоточиться только на всепроникающем сиянии Духа. Тошнота усилилась, но, когда Винн повернула голову, ей сразу стало ясно, где она находится.

Она видела мерцающие силуэты деревьев и кустарника, которые просвечивали друг сквозь друга, словно молчаливые ряды неподвижных голубовато-белых призраков. А за ними, вдалеке, была различима стайка ярких пятен света.

Они двигались, кружили, словно светлячки во тьме ночи. Три пятна располагались выше всех прочих, а одно из этих трех было необычайно крупным. Затем от этого крупного пятна отделился четвертый огонек — и тут же вспыхнул ослепительным алмазным сиянием.

Малец!

Винн знала, что это он. Девушка подползла на четвереньках к ближайшему дереву, хватаясь за ствол, кое-как поднялась на ноги и побрела на алмазное сияние, как на свет маяка.

* * *

Одевшись, Лисил приоткрыл занавеску, которая отделяла купальню от комнаты — ровно настолько, чтобы пройти самому.