Мятежный капитан

Ночью в палатках началась масштабная пьянка, ведь «контингент» прибыл в лес не с пустыми руками. Конечно, офицеры военкоматов проводили предварительный досмотр перед погрузкой в транспорт, изымали найденное спиртное, потом по прибытию в лагерь «партизан» вновь проверяли строевые командиры, принимая бойцов по описи, поэтому к концу дня в штабе полка скопилось примерно полсотни конфискованных бутылок с горячительными напитками. Но, как говорится, голь на выдумки хитра (взрослые мужики, а вели себя как дети!) и самые находчивые замаскировали спиртное под компоты, лимонады и квасы.

Многим «пойла» не хватило, и сумерками из палаток в разные стороны устремились гонцы. Кто-то сделал закладки-схроны на стоянках транспорта во время перекуров, к кому-то должны были приехать гости, отдельные продвинутые знатоки местности помчались к торговым точкам в окрестностях. Часть гонцов удалось перехватить и вернуть в палатки, с матом и руганью, угрозами наказания, но изловленные, выждав некоторое время, с маниакальным упорством вновь бежали в посёлок.

Утреннее построение напоминало развод в вытрезвителе. Над вытоптанной поляной заменявшей плац стоял тяжелый винно-водочный дух. Туманов с досадой крякнул и объявил строевую подготовку, дабы народ продышался и начал соображать. Затем были проведены в ротах беседы, инструктажи по мерам безопасности, составлены списки, собраны подписи, вновь инструктажи и вновь подписи. В первую очередь противопожарные меры, затем медико-санитарные, эпидемиологическая профилактика, при работе на технике, во время стрельб, всего более десятка списков со сбором автографов. Главное дело — обезопаситься (как говорится — прикрыть задницу) от преследований прокурора в случае чего…

Ближе к вечеру Туманов вновь назначил офицеров в патрули, чтобы отлавливать желающих продолжения банкета. Однако, как выяснилось, опоздал, гонцы были высланы много ранее, но и патрули не дремали и на тропинках сумели перехватить часть горячительных напитков.

С началом стрельб и вождения танков, занятий по тактике с пьянством бороться стало полегче, да и запас денег у «партизан» подошёл к концу. В выходные начали проситься на побывку, но отпуска и увольнения не предполагались. Появились первые самовольщики и беглецы. Туманов лично выловил с десяток нарушителей и выгнал из лагеря, с уведомлением на работу о пьянстве и прогулах. К следующим выходным решили этот процесс упорядочить и систематизировать и отпустить с каждого взвода по нескольку человек.

Возвращающихся из увольнения бойцов, командиры встречали на дальних подходах к лагерю и изымали водку (никто благородное шампанское или вино не привозил). Один нахал начал сопротивляться, Шершавников схватил партизана своей мощной лапищей за шкирку, выхватил авоську с бутылками и саданул об деревянную стену казармы. Собутыльники из его роты, наблюдавшие эту трагическую сцену, взвыли от возмущения, но делать нечего, ушли, ропща восвояси. Удивительное дело, но пара бутылок в авоське не разбилась и усталые офицеры после отбоя прикончили их, сбрасывая накопившееся напряжение.

Эдуард выслушивая по утрам доклады подчинённых, каждый раз с изумлением и недоумением откликался на новую должность — заместитель командира полка. Да, именно так! Ах, какой карьерный взлёт! Ещё шесть лет назад был курсантом и вот уже руководит полком… Было заметно, что и Туманову лестно слышать наименование новой должности, тем более, он уже давно мог реально командовать настоящим, а не потешным полком, если бы не зависимость от «зелёного змия». Три года назад, молодой и перспективный выпускник Академии, он был назначен заместителем командира танкового полка, но получив власть и некоторую свободу действий, подполковник стал дурковать, частенько прикладываться к стакану в служебное время. И вот однажды крепко набравшись на полигоне, он выпал из служебной машины прямо под ноги проверяющему руководству: начальнику политотдела и заместителю командующего армией. На этом карьера Туманова пошла под откос и возможно навсегда. В те тяжелые для него дни политрабочие с наслаждением поплясали на костях провинившегося офицера, поэтому он на дух не переносил любого носившего это звание, даже Эдика терпел с трудом. Практика в должности комполка давала Туманову возможно последний шанс реабилитироваться и вновь попасть в служебную струю, и он старался вернуть утраченное доверие.

Развёрнутые полки ежедневно и не по одному разу проверяли офицеры штаба округа и московские чины, сменяя друг друга. Постепенно к ним привыкли и уже не переживали, не суетились при виде генералов и полковников. Однажды утром в лагерь нагрянула толпа разъяренных руководителей во главе со старым знакомым — генералом Никулиным. Полк в тот день проводил боевое слаживание и намечались ротные тактические учения. Командир попытался доложить, но генерал с порога, не здороваясь, объявил об отстранении Туманова и Громобоева от исполняемых должностей и назначении служебного расследования.

— В чем наша вина, — не понял Туманов и нахмурился.