Мятежный (ЛП)

За его спиной мне видно, как набирает ход вечеринка — вечеринка, которую он организовал, чтобы отпраздновать мой двадцатипятилетний юбилей, событие более чем трёхмесячной давности. Но для такого человека, как Грейсон Кинг эти мелочи не имеют значения.

Главное — добиться своего.

И от бриллиантового ожерелья из последней коллекции Гарри Уинстона, сверкающего на моей шее, до роскошной вечеринки позади нас, до блеска в его глазах, по которому видно практически до последней детали, что он планирует сделать со мной сегодня вечером, всё говорит, не оставляя никаких сомнений, что мой парень сегодня добьётся своего.

И всё, о чём я могу думать, это о чёртовом времени.

Я так волнуюсь, что не уверена, смогу ли дождаться, пока мы доберёмся до кровати.

Может быть, если я расстегну молнию на его брюках и притяну достаточно близко, чтобы…

Но сейчас сотни наших друзей развлекаются в бальном зале «Цереры». Среди них мой босс и коллеги, родители, друзья, старые и новые деловые партнёры Грейсона. Старые партнёры — опасные люди, которые работают на него, организуя бои в «Андеграунде». Новые входят в комитет яхт-клуба «Кинг», который он основал в честь своей матери.

Любой из них мог выйти наружу и нас увидеть. Его, стоящего передо мной в своём элегантном костюме, и меня… мои уложенные в причёску волосы теперь в беспорядке развеваются на ветру, тело дрожит под руками и губами Грейсона, и под пронизывающим взглядом его прекрасных ореховых глаз.

— Грейсон… — молю его. Он возвышается надо мной и своим телом защищает, закрывая обзор из бального зала, затем наклоняется и проводит губами по моей челюсти.

— Ты выглядишь восхитительно, Мелани, и ты восхитительна на вкус. Кого ты так сильно желаешь?

Я хватаю его за плечи, чтобы удержаться от охватившего меня восхитительного головокружения.

— А ты как думаешь?

— Я ждал этого несколько месяцев, принцесса. Несколько месяцев. — Он щиплет большой рукой сосок и поднимает полушарие моей груди к своим губам, накрывая ртом вершину.

Его язык трёт твёрдую маленькую горошину, и я умираю. Я умираю, пока он сосёт, сначала нежно, потом сильнее, вызывая прилив желания, пробегающий по моему позвоночнику.

Я знаю, что Грейсон — человек, не привыкший к любви. Не думаю, что с тех пор, как более десяти лет назад у него забрали мать, он хотя бы раз любил другого человека. Больше десяти лет он ничего не чувствовал… пока не встретил меня.

Сейчас он голоден. Я ощущала, как в нём нарастает голод с тех пор, как приближалось наше возвращение в Сиэтл и с момента моей долгожданной выписки из больницы. Грейсон голоден, и в нём так взыграло мужское естество, что сегодня вечером ему плевать на всё, кроме своего голода, поэтому он без раздумий и колебаний стягивает вниз рукав моего платья, обнажая другую грудь, и перемещает голову, чтобы пососать и её. Дрожа от накрывшего меня вожделения, я хватаюсь за густые, с медными прядями волосы Грейсона и поднимаю его голову так, чтобы его губы встретились с моими.

— Поцелуй меня, — стону я.

Сначала он обводит взглядом мой рот уже зацелованный им. Проводит указательным пальцем по губам, стирая то, что осталось от помады.

Он не торопится, чёрт возьми, делает это нежно и долго, и я всхлипываю, а потом, когда он опускает рот, чтобы прикусить мою нижнюю губу, вздыхаю. Мы оба со стоном начинаем целоваться, его рот плавит всё вокруг нас, кроме него самого.

Грейсон берёт мою руку и кладёт себе на шею, желая, чтобы мои пальцы обвились вокруг его затылка.

— Здесь в любой момент может кто-нибудь появиться… — шепчу я.

Лёгкий ветерок нежно овевает меня. До ноздрей доносятся солёные запахи недавнего дождя, сырого цемента и травы. Но сильнее всего я ощущаю его запах: влажный лес. Металл и выделанная кожа. Его запахи.

— Я поставил у дверей Дерека. Никто не отважиться выйти наружу.

Его шёпот — больше дыхание, чем голос, больше стон. Грейсон чуть отступает назад, но этого достаточно, чтобы поглотить меня своими ореховыми глазами, которые сверкают, как все звёзды на небе.

— А если мои друзья захотят подышать свежим воздухом? — возражаю я.

— Ну, всю свежесть, что здесь есть, вобрала в себя моя девушка, — ухмыляется Грейсон, окидывая взглядом беспорядок, в котором находится моя одежда. Волосы растрепались и лезут в лицо, я чувствую на щеках выбившиеся завитки. Платье обнажает все неприличные места. Пятки впиваются в поясницу Грейсона, ноги обвиваются вокруг него.

— Посмотри на себя, ты такая сексуальная и полуобнажённая, и только для меня, — хрипло шепчет он, пожирая меня взглядом.

— А что, если я забыла, как это делается? — шепчу я дрожа.

— Тогда мне придётся тебя научить. Язык… — он проводит им по моей верхней губе. — Смотри, мой язык идёт сюда… — и погружает его, влажный и обжигающий, мне в рот. — Моим пальцам нравится здесь, где тепло и влажно, и где ты их так сильно сжимаешь. Желая меня.

— О, Грей, — подаюсь к нему бёдрами, когда он трогает меня своим длинным, умелым пальцем.