Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX — начала XIII столетия

Захват Олегом власти в Киеве, начало его княжения в столичном граде полян рассматривается в исторической литературе как объединение Южной и Северной Руси в единое государство, как образование восточнославянской державы — Киевской Руси.^{27} Следует, впрочем, сказать, что в советской историографии Киевской Руси 30-х годов не было единства мнений по данному вопросу. Серьезные сомнения в существовании на Руси IX–X вв. единого государства выражали Н. Л. Рубинштейн, С. В. Бахрушин, В. А. Пархоменко.^{28} Но их точка зрения «не встретила поддержки среди других исследователей и не удержалась в советской науке. Б. Д. Греков в своих работах конца 1930-х и 1940-х годов выступил с решительной критикой построений этих авторов, отстаивая и еще глубже обосновывая свою концепцию о существовании с IX в. большого и сильного Древнерусского государства, охватывавшего значительные пространства Восточной Европы».^{29} В эти слова И. П. Шаскольского необходимо внести одно уточнение: точка зрения С. В. Бахрушина, В. А. Пархоменко, Н. Л. Рубинштейна и не могла встретить поддержки со стороны других исследователей, а тем более — удержаться в советской науке. Общественное сознание, вплоть до недавнего времени зажатое тисками тоталитарных категорий, направляло историческую мысль по великодержавному руслу. Именно отсюда идут понятия «мощная держава», «единое государство», «центральный государственный аппарат» и прочие ученые изобретения, применившиеся при описании отечественной истории конца IX–X вв. Ныне мы располагаем возможностью объективно разобраться в том, что означало «объединение» Севера и Юга, состоявшееся якобы с вокняжением Олега в Киеве. Соединились ли Киев и Новгород в единое государство и как складывались их отношения при князе Олеге — вот о чем следует поразмыслить.

В Повести временных лет по Лаврентьевскому списку читаем: «Се же Олег… устави дани словеном, кривичем и мери, и (устави) варягом дань даяти от Новагорода гривен 300 на лето, мира деля, еже до смерти Ярославле даяше варягом».^{30} Идентичный текст заключен в Повести временных лет, дошедший в составе Ипатьевской летописи: «И устави дани Словеном и Кривичем и Мерям, и устави Варягом дань даяти от Новагорода 300 гривен на лето мира деля, еже до смерти Ярославля даяше Варягом».^{31} Любопытное разночтение имеем в Новгородской Первой летописи младшего извода, где вместо Олега действующим лицом выступает «храбрый и мудрый» Игорь, а сообщение о дани выглядит следующим образом: «И дани устави Словеном и Варягом даяти, и Кривичем и Мерям дань даяти Варягом, а от Новагорода 300 гривен на лето мира деля, еже не дають».^{32} В поздних летописях начались осмысления древних известий. Например, Никоновский свод представляет дело так: «Сий же Олег… дани устави по всей Русстей земле; Словеном и Кривичам и Меряном дань даяти Варягом, от Новагорода триста гривен на летом мира деля, еже и ныне дают».^{33} Конечно, не все поздние летописцы отходили от старых записей: Воскресенская летопись дает близкое к Лаврентьевской и Ипатьевской летописям чтение: «И дани устави Словеном, и Кривичем, и Мерям, дань даяти Варягом с Новагорода 300 гривен на лето, мира деля, еже и даваше Варягом и до смерти Ярославли…»^{34} В чем же смысл летописных свидетельств? Прежде чем ответить на этот вопрос, вспомним сначала о том, что говорили историки по данному поводу.

В. Н. Татищев в духе поздних летописных сводчиков писал: «Сей же Олег нача городы ставити по всей земли Рустей и устави дани словеном, и кривичам, и мерям, и устави варягом, иж под рукою его, дань даяти от Новагорода по триста гривен на лето, мира деля, еже и до смерти Ярославли даяша я варягом».^{35}

У Н. М. Карамзина князь Олег ведет себя как настоящий монарх, управляющий «обширными владениями Российскими». Он «поручил дальные области вельможам; велел строить города, или неподвижные станы для войска, коему надлежало быть грозою и внешних неприятелей, и внутренних мятежников; уставил также налоги общие. Славяне, Кривичи и другие народы должны были платить дань Варягам, служившим в России: Новгород давал им ежегодно 300 гривен тогдашнею ходячею монетою Российскою».^{36} Платежи, которыми распорядился Олег, делились, как видим, на два разряда: на общие государственные налоги и дань, предназначенную для варягов, находящихся на службе у князя.

Характеризуя деятельность Олега в Киеве, С. М. Соловьев отмечал, что первым его делом «было построение городов, острожков, сколько для утверждения своей власти в новых областях, столько же и для защиты со стороны степей. Потом нужно было определить отношение к старым областям, к племенам, жившим на северном конце водного пути, что было необходимо вследствие нового поселения на юге; главная форма, в которой выражались отношения этих племен к князю, была дань, и вот Олег установил дани славянам (ильменским), кривичам и мери; новгородцы были особо обязаны платить ежегодно 300 гривен для содержания наемной дружины из варягов, которые делжны были защищать северные владения».^{37}