Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX – начала XIII века

Появление легенды в Киевском своде, по нашему убеждению, обусловливалось переменами в характере княжеской власти. Менялось положение князя в обществе, он превращался в орган общинной власти, пиком выражения которого являлось народное собрание — вече, т. е. сходка всех свободных жителей Киева и его окрестностей. В основе этих изменений был процесс образования волостей-земель, или городов-государств, где князю хотя и отводилась весьма существенная роль верховного правителя, но подотчетного вечевому собранию. Перемены шли постепенно, исподволь. Однако их результаты зримо уже обозначились в киевских событиях 1068–1069 гг. Тогда в Киеве горожане изгнали князя Изяслава, а на его место избрали Всеслава Полоцкого.: #c2_99 Обстоятельства появления в 1113 г. на киевском столе Владимира Мономаха еще показательнее. Он приехал в Киев на княжение по решению местного веча. С Владимира Мономаха начинается, вероятно, более или менее систематическая практика избрания (приглашения) князей киевским вечем. Сын Мономаха прошел также через избрание, о чем заключаем по словам новгородского летописца: «Преставися Володимирь великыи Кыеве, сын Всеволожь; а сына его Мьстислава посадиша на столе отци».: #c2_100 Через два десятилетия князья садятся в Киеве уже «на всей воли» киевлян,: #c2_101 как это произойдет позже в Новгороде. Случалось, конечно, князья захватывали киевский стол с помощью силы. Но «кияне» с ними плохо уживались, ожидая удобного момента, чтобы выдворить из города неугодных правителей. Ко времени призвания в Киев Владимира Мономаха в общественном сознании киевлян вполне созрела идея о вечевом избрании князей как естественном и законном способе замещения на княжеском столе. Она вошла в противоречие с принципом, выработанным князьями на Любеческом съезде 1097 г.: «кождо да держить отчину свою».: #c2_102 Договоренность князей осталась пустым звуком. Возобладало народное призвание, борьба за утверждение которого велась не только на вечевых площадях, но и на страницах летописей. Чтобы оправдать новый порядок, надо было освятить его стариной. Легенда о призвании хорошо подходила для такого замысла.: #c2_103 По Б. А. Рыбакову, «было не так уж важно», что «место действия переносилось из древнего Киева в окраинный Новый город».: #c2_104 Как раз наоборот, для киевских идеологов очень важно было то, что события начинались в Новгороде, куда прибыли «призванные» князья и откуда они потом перебрались в Киев. Только таким образом удалось бы показать пришлый характер князей, стороннее происхождение княжеской власти в Киеве. Для этого также потребовалось затушевать местную княжескую династию, ведущую родословие от Кия, что и было сделано в сцене появления Аскольда и Дира в Киеве: «И поидоста по Днепру, и идуче мимо и узреста на горе градок. И упрошаста и реста: „Чий се градок?” Они же реша: „Была суть 3 братья, Кий, Щек, Хорив, иже сделаша градоко сь, и изгибоша, и мы седим род их платяче дань козаром”. Аскольд же и Дир остаста в граде семь, и многи варяги съвокуписта, и начаста владети польскою землею…»: #c2_105 Рассказ построен так, что Киев выглядит городом без князя, почему Аскольд и Дир просто остаются в нем, не совершая переворота и захвата власти. Обращение к Ипатьевской летописи подтверждает данное предположение: «И поидаста по Дънепру, идучи мимо и узреста на горе городок и въспрошаста ркуще: „Чии се город?” Они же рекоша: „Была суть три братья, Кии, Щек, Хорив, иже сделаша город сии, и изъгыбоша, а мы седим в городе их и платимы дань Козаром”. Асколд же и Дир остаста в городе сем».: #c2_106 Здесь еще нагляднее Киев изображен как город, живущий без князя («А мы седим в городе их»).

Под пером летописца княжеская власть в Киеве оказалась не только пришлой, но и запятнанной кровью: Олег, приплывший из Новгорода, коварно убивает Аскольда и Дира, садясь на княжение.: #c2_107 По этике древнерусского общества времен составления Повести временных лет такое средство вокняжения являлось безнравственным, противоречащим христианским заповедям и морали.